Мими сильно потянула его, делая его еще длиннее, а затем намылила большие яички, которые свисали внизу.

Голова Седрика откинулась назад к стенке душа. Он не спускал глаз с камеры, но его улыбка постепенно исчезала, губы широко открылись, когда Мими стала двигать руками все сильнее и быстрее, скользя вверх и вниз по длинному, твердому стволу члена, взбивая мыло в роскошную пену и заставляя пенис подскакивать и набухать еще сильнее. Элоиза сосредоточила внимание на пальцах Мими, изящных, но сильных, обхватывающих огромный пенис, скользящих назад, к яичкам. Мими приняла их в чашу ладони одной руки, в то время как другая проскользнула назад еще дальше, между ягодицами Седрика, и внезапно ее палец нырнул в тугое отверстие его ануса, вызывая у него сильную реакцию.

Его руки беспомощно вытянулись и обхватили бедра Мими, ее талию, его пенис оказался зажатым вертикально между ее грудями, и наконец они задвигались вместе, снова обнявшись. Она толкала его всем своим телом, дотягиваясь до точки в самом низу его туловища, его яички сжимались от возбуждения. Ее палец поднимался все выше и выше по его тугому заднему проходу, достигая места, где она пощекотала его, и тогда Седрик подскочил и закричал от возбуждения.

Колени Элоизы задрожали, но она не смогла сесть. Она прошла еще дальше в ванную и увидела, что соски Мими затвердели, прижавшись к Седрику, это заставило его член стать длиннее и тверже упереться в ее тело. Он начал дрожать и внезапно отбросил ее руки со своего члена. Теперь его чистый пенис замерцал, подпрыгивая под струйками воды, ударяющей по нему сверху вниз. И Мими, и Элоиза облизали губы. Камера дрожала в руках Элоизы, когда она попыталась снова навести ее на резкость.

Седрик развернул Мими так, что она могла схватиться за хромированную трубу душа, чтобы не поскользнуться на мыльном полу. Теперь он прижимался к ней сзади. Он поднял ее так, чтобы ее ноги опирались на небольшой выступ, идущий по кругу у основания душа, и затем сложил чашечкой одну руку под ее капающим влагалищем и развел ее сексуальные губы, толкая туда свои пальцы.

Влагалище Элоизы дико сокращалось от опосредованного возбуждения, когда Седрик вытащил пальцы из Мими и развел ее ноги. Теперь Мими фактически качалась на рейлинге душа. Она отодвинулась назад, чтобы сесть на верхнюю часть его ног, которые он слегка согнул, обхватив ее сзади. Совершенно очевидно, что они уже делали это прежде. Это было похоже на танец. Представление — только для Элоизы и ее камеры.

Когда он поднял таз, Мими опустила нетерпеливое влагалище, чтобы принять кончик его пениса, готового и ждущего, твердого, как сталь. Она на мгновение прижалась щекой к панели. Ее лицо, розовое от экстаза, и его лицо, хмурое от сосредоточенности, являли собой фантастический контраст в видоискателе Элоизы: это было похоже на съемку дикой природы на сафари — женщина, фактически зевающая от легкого триумфа, и мужчина, сконцентрировавшийся на достижении собственного удовольствия.

Пенис Седрика проскользнул точно в Мими, вертикально вверх, пронзая ее, в то время как вода лилась на них непрерывным дождем. Дюйм за дюймом великолепная Мими медленно и торжествующе опускалась вниз, пока ее ягодицы не прижались плотно к его животу, и его огромный пенис в основном и держал ее вертикально, как настоящая балка. Мими старалась удержать равновесие, проводя руками по стенке душа, Седрик попытался поймать ее, но они оба начали падать.

Мими завопила, когда они рухнули на руки и колени, наполовину внутри, наполовину снаружи, и она начала выползать из душа, все еще наколотая сзади на член Седрика. Элоиза решила опустить камеру — даже эти двое не могли заниматься своей акробатикой на высоте.

Но Седрик был настоящим самцом, и он не сдавался. Снова глядя на Элоизу, он рванул жену назад к себе и начал толкать себя в нее, чуть не пронзая ее насквозь, просто оставаясь внутри нее, так, чтобы она двигалась на скользких плитках при любом движении, которое он выбирал. Ее руки и колени терлись по плиткам пола при каждом его толчке, его руки прижимали ее к себе, и ему не нужно было больше ничего делать, чтобы стимулировать ее, он просто был внутри ее напряженного влагалища, так, что они были слиты в единое целое, стали единым зверем о двух спинах, качающимся взад и вперед на полу.

Элоиза продолжала снимать, поскольку Седрик толкал все быстрее и быстрее, бормоча что-то в шею жены, трахая ее, а затем внезапно он оторвал ее с пола с силой своего оргазма, и она зашевелила бедрами, чтобы обеспечить ему большее трение. Затем она, очевидно, также кончила, он притянул ее к себе и начал заполнять своими соками, которые текли и смешивались с потоками теплой воды и опадающими мыльными пузырями.

Элоиза отступила, чтобы вернуться к себе в комнату. Лежа на кровати, она просмотрела снимки. Теперь обнаруженное пополнение вызвало у нее лишь небольшой всплеск удивления. Там были снимки ее и маленькой Хани в освещенном свечами павильоне — две девочки, ползающие друг по другу на необычных бархатных подушках, их острые скулы, выгнутые горла, ниспадающие волосы — и языки, целующие, облизывающие, сильно ударяющие. Ее тело залил жар воспоминаний, когда она поняла, какой решительной, какой доминирующей она выглядела на фоне этой девочки. Какой знающей.

Ее съемка, которую она выполнила сейчас в хозяйской ванной, была похожа на немой фильм. Шоу «Мими и Седрик». Их тела, руки, ноги, лица, рты перетекали из кадра в кадр, как будто Мими и Седрик играли в каком-то широкоформатном фильме.

Она выключила камеру, довела себя до оргазма, а затем обессиленно погрузилась в сон.

На следующее утро она вернулась к себе пораньше. Джейка еще не было. Элоиза быстро загрузила фотографии в огромный компьютер в его кабинете. Она хотела бросить на них свежий взгляд, а затем отредактировать. Возможно, те, другие, таинственные снимки не в фокусе, на которых соблазняли ее и она соблазняла одного за другим каждого члена семьи Эпсомов, просто растаяли из памяти камеры? А может, были просто навеяны ее разыгравшимся воображением.

Но все было на месте. Возможно, что-то произошло с таймером? Мечтательные фотографии, столь непохожие на ее холодный, продуманный стиль, однако в них не было ничего случайного. Фактически, чем больше она смотрела на них при дневном свете, тем больше замечала, насколько опытная рука сделала эти снимки.

Черт возьми, кто был этот неизвестный фотограф, этот призрак, кто скрывался в тени и снимал каждый момент сексуальной близости, который она испытала с этими новыми для нее людьми, все эти новые для нее события? Как они появились в ее камере? Был ли это кто-то из семьи? Вряд ли, поскольку они были или с ней, или по дороге в какое-то другое место.

Загрохотала почта в почтовом ящике, сваливаясь на коврик у двери, и там, в гладком белом конверте, лежал толстый чек, который обещал ей Седрик Эпсом.

— Ты выглядишь измотанной. Хорошо провела выходные, не так ли?

Голос Джейка, прозвучавший у входа, заставил ее подпрыгнуть.

— Я оставалась у Эпсомов.

— Все выходные?