Я остановился у входа, присоединившись к небольшой группе людей, которые толпились рядом с магазином, передающим в сеть замысловатые видеоролики. Через гостиничную камеру я наблюдал, как Пин-Ли и Гуратин о чем-то спорят, а Ратти попытался их примирить, в результате чего Гуратин и Ратти сели за столик, а Пин-Ли ушла в торговую зону рядом с вестибюлем отеля.

Знаю, знаю, мне пора было уже с ними заговорить, либо установив защищенное соединение по сети, либо просто подойти и поздороваться. Только я… не был уверен.

Ну ладно, я испугался. Или перенервничал. Перенервничал и испугался.

Кто они мне? Друзья? Клиенты? Бывшие владельцы, хотя официально моим владельцем числилась только доктор Мензах. Увидев меня, они позовут на помощь или предупредят службу безопасности?

А если мне так тяжело установить контакт с Ратти и Пин-Ли (Гуратину я никогда не нравился, и это взаимно), то как все пройдет с Мензах, если я зайду так далеко?

Я не знал, можно ли им доверять. Мне хотелось. Но мне много чего хотелось – свободы, постоянно загружать новые сериалы, в том числе новые серии «Драмы на солнечных островах», которые мне не удалось заполучить.

Я прошел через сад, в котором было занято лишь тридцать семь процентов скамеек, но Ратти и Гуратин меня не заметили. Я просканировал их, проходя мимо, и засек встроенную электронику Гуратина, но никаких признаков оружия. Ратти потер глаза и вздохнул. Напряженные губы Гуратина выдавали недовольство.

Я прошел через открытый дверной проем в торговую зону, в которой было мало обычных торговых автоматов, зато куча киосков, предлагающих билеты на пассажирский транспорт и продающих недвижимость как на станции, так и на планетах этой системы и других, а еще много банков и охранных компаний (но не компании «Частокол», которая обслуживала только корпоративных клиентов). Зона была напичкана камерами, но я не засек ни одного сканера распознавания лиц. Сеть здесь глушили, работала только частная, и если ты не зарегистрировался в гостинице, приходилось платить за использование сети, а охрана в основном сосредоточилась на предотвращении краж. В дальнем конце зоны находилась транспортная платформа, однако не общей станционной сети, она вела к каким-то «транзитным пузырям».

Пин-Ли с мрачным выражением лица стояла у киоска местной охранной компании, однако еще не приложила ладонь к панели доступа. Я заметил напряженность ее позы, в особенности в положении головы. По какой бы причине она сюда ни пришла, делала она это с неохотой.

И тут меня осенило: я столько циклов наблюдал за Пин-Ли, когда работал по контракту, что теперь доверяю ее суждениям. Если она не хочет чего-то делать, то, вероятно, по веской причине. Я должен с ней поговорить, дать ей возможность поступить иначе.

С другими я бы выбрал иную тактику, но раз речь шла о Пин-Ли, я просто подошел к ней и поздоровался.

Она мельком взглянула на меня безо всякого интереса. Потом взглянула еще раз, нахмурилась, хотела заговорить, но осеклась. Она не была уверена.

– Мы встречались в Порту Свободной торговли, – сказал я. И не смог удержаться, чтобы не добавить: – Я тогда был в транспортном контейнере.

Ее глаза широко раскрылись, а потом сощурились. Она постаралась расслабить напряженные плечи и не стала озираться, что было бы ошибкой. Потом натянула на лицо улыбку и процедила сквозь зубы:

– Но что… Как…

– Я прилетел сюда, чтобы найти твоего друга, – сказал я. – Не хочешь прокатиться на транзитном пузыре?

В местном общественном транспорте легко обойти систему безопасности и проверки на сканерах. Да, должно быть наоборот. Да, вам следует беспокоиться по этому поводу.

Она заколебалась, и вымученная улыбка стала шире. Выглядело фальшиво и даже зло, но имело значение только то, что Пин-Ли при этом думает.

Мы пересекли зал и поднялись к станции. В сети появилось рекламное объявление, рассказывающее о «пузырях». Это лифт в форме чаши, с мягкими скамейками и прозрачной крышей, чтобы люди не свалились даже при всем старании. Правда, в объявлении это подали не так. Пузыри летали по установленным маршрутам над коммерческими зонами станции, но медленнее транспортных капсул, так что главным образом ими пользовались для обозрения достопримечательностей. А еще они выглядели подходящими для неловких разговоров.

На станции было всего несколько человек, они как раз вышли из прибывшего пузыря. Мы подошли к первой кабинке, и я расплатился другой валютной карточкой. Ого! Цена оказалась в три раза выше, чем за последнюю транзитную гостиницу. Хорошо, что мне хоть еда не нужна.

Пин-Ли забралась в кабинку первой, покосившись на меня с настороженностью, насколько я понял этот взгляд, хотя мог и ошибиться. Я сел напротив и выбрал обзорный тур над торговой зоной. Дверь закрылась, и пузырь взмыл вверх, чтобы встроиться в вереницу других, пролетающих над отелем.

В пузыре имелась камера с сетью, настроенная на включение в ответ на определенные слова, звуки или движения, вероятно, чтобы предотвратить случайные убийства. Я заблокировал аудиоканал и объявил:

– Все чисто.

Пин-Ли недобро уставилась на меня.

– Ты сбежал.

Почему-то я не ожидал такого начала.

– Мензах сказала, я могу делать, что пожелаю. Я пожелал уехать.

– Ты мог бы сказать ей о своих желаниях. Мы… она… мы беспокоились.

Я смотрел на вид за ее спиной, а через камеру пузыря изучал ее лицо. Пин-Ли сжала губы и не произнесла того, что собиралась. Потом все-таки собралась и продолжила:

– Я видела сообщение, которое ты оставил ей на прощание. Она, конечно, понимала, что мы все просрали.

Я отреагировал эмоционально, а я ненавижу эмоции. Лучше я буду испытывать безопасные эмоции во время просмотра сериала. Чувства, возникающие в общении с реальными людьми, ведут лишь к дурацким решениям вроде поездки на Тран-Роллин-Хайфу. И они просрали отнюдь не все. Частично да, конечно же. Но я не знал, как себя вести.

– Я не хочу об этом говорить, – сказал я.

Она вздохнула – устало и сердито – и прижала пальцы ко лбу. Пришлось подавить желание обратиться к несуществующей медсистеме, чтобы поставить диагноз.

– Так где тебя носило? – спросила она. – И как ты очутился здесь? – А потом с опаской добавила: – Ты работаешь на кого-то по контракту?

Вот потому-то я и сбежал.

– Либо я собственность Мензах и работаю на нее, либо свободен и работаю на себя.

Она окинула меня пронизывающим взглядом.

– Ясно. Так какой же контракт ты заключил сам с собой?

Интересная постановка вопроса. И мне она нравилась. До чего же странно разговаривать с человеком вот так, причем с человеком, который знает, кто я. Мне не приходилось заставлять себя смотреть Пин-Ли в лицо и беспокоиться о том, чтобы выглядеть по-человечески. Абене знала, что я автостраж, но не знала, что я – это я.