каждый умерший здесь гвардеец или даже наёмник получит столько денег, что даже описать словами нельзя. Сам же Рудольф успел заработать просто безумное количество золота, к которому ещё и надбавка за смерть пойдёт. В первые пять лет своей карьеры гвардейца, он уже стал рыцарем и феодалом собственных земель, благодаря графу Бальмуару. Заработанного хватило не просто на всю безбедную жизнь простой смертной жены, детей, но хватит ещё и для внуков, правнуков и на несколько поколений. Сами же земли процветают и развиваются. Если бы не эта возможность… загнили бы и земли, как и сдох бы в регулярной армии неизвестный человек.

Только обо дном жалел сержант из Ландоса, что не так часто бывал дома. Ведь последние пол века приходилось буквально жить на службе, возвращаясь домой на один день раз в год, да и то… если повезёт. Да и такая мотивация, конечно, вряд ли сравниваться со встречей с Творцом или хотя бы главой пантеона войны Полемоса, но… знать, что у твоей семьи всё будет хорошо… многого стоит.

Глава 14

— Это безумие… — не веря в увиденное, повторяла Ада, стоя рядом с Адрионом. — Это нужно остановить…

— Думаешь вот сейчас что-то точно изменится? — иронично переспросил глава рода Торвандори, наблюдая за сражением, которое вот-вот должно переместиться к старому поместью.

К слову, сам Адрион со своей армией мудро перегруппировался как можно подальше в самый последний момент, чтобы не оказаться между молотом и наковальней. Всё же главное в войне, как и на доске тертатона, занять самую выгодную позицию. Хотя так поступить посоветовал глава Гильдии, который сам так-то остался в подземелье… Но в любом случае, пока что гвардейцы Торвандори ждали подкрепления и приказа. Конечно, сейчас Ландос фактически объявил войну сердцу мира, введя войска и напав на многих лариосов. Но всё оружие в ход ещё не пускали, а некоторым так-то и пускать нечего.

— Где же эти Дельдамионы? Наверное где-то рядом с главой Гильдии, — задумчиво произнёс Адрион, разглядывая пылающий горизонт.

Собственно, всё оружие ещё не пускали. Но скоро прибегут всякие мастодонты, вон уже род Этианелис впервые за… даже неизвестно какой срок в боевом порядке выдвинулись к битве. Но пока что конфликт ещё можно сказать… происходит по мягкому сценарию. Тот же герцог Ле Нобель с элитными подразделениями позади стоит, наблюдает, ждёт чего-то. Епископы вроде пришли, вроде даже помогают магией, но по большей части стоят и тоже ждут чего-то, а не бегут отрывать голову главе Гильдии, который… нет, он чего-то не ждёт, он работает над ритуалом. Но всё же чего ожидают враги?

— А где мой братец? Отступил зачем-то. Так эффектно явился, чуть тектоническую плиту не сломал, убил тысячи и… тоже начал выжидать. Хм… интересно-интересно… А, точно, он, наверное, забрал копьё Халсу’Алуби! А то ему драться нечем. Нормальное оружие осталось в нашей сокровищнице.

— Вы так и будете просто стоять и смотреть, комментируя происходящее⁈ — шокировано спросила Ада, под взрывы первых столкнувшихся с землёй осколков орбитального оружия.

— Нет, сейчас побегу к своему братику, на коленях буду просить меня простить за то, что я спас семью от полного исчезновения. И именно спас, ведь в скором времени паразит явно бы нас стравил. Такое уже бывало. Многие великие рода распались из-за внутренних распрей, когда злые уста ставили отцов против сынов.

— И лучше самому всех перебить⁈

— Во-первых, не всех. Во-вторых, а как бы ты поступила?

— Не знаю!

— Вот именно, не знаешь. И тебе очень повезло. Ладно, здесь становится небезопасно, так что тебе пора решать, что ты будешь делать в данной ситуации. Можешь просто уйти, ведь, судя по всему, Граниира уже можно записывать в покойники, а значит ты свободна. Можешь остаться у меня, станешь моей рабыней, но тебе это не нужно, так что, наверное, тебе стоит предложить одного из крылатых ящеров. Хотя если ты снова вдруг передумала и хочешь остаться этиамарием, мне в принципе тоже интересно: сможешь ли ты хотя бы поцарапать Неохарима?

— Знаете, вы может и умелый стратег, но брат из вас весьма хреновый! Почти век прошёл! Почему сами не могли явиться к брату⁈ Поговорили бы хоть!

— Он бы не стал слушать.

— А ты пробовал⁈ Или тоже такой же упёртый⁈

— Только подумать, меня в упертости обвиняет рабыня, которая вместо того, чтобы сдаться в заведомо проигрышным бою чуть было не померла. Кстати, только благодаря моей просьбе Делсираан дал особые указания своему этиамарию. Хотя технически это мой этиамарий, просто временно переданный во владение третьему лицу для…

— Вот это сейчас вообще не важно! — в самых искренних чувствах воскликнула Ада, сожалея что у неё нет силовых аргументов для этого спора.

— Нет, ну ты сама подумай. О каком разговоре может идти речь, если он даже слушать не станет? Он на эмоциях, при чём на конкретных. Тень Кихариса у паресиса куда больше, как и эмоции в них настолько же сильнее, что означает и более серьёзные последствия. Поэтому нас учат их контролировать, потому что одна вспышка гнева и всё… всё пропало. А если бы я лично явился в первый год после всего того… Сама знаешь, чем бы всё закончилось. Я же тебе такую экскурсию провёл по всей истории своей семьи. Ты не слушала что ли?

— Слушала! Все ваши проблемы исключительно из-за того, что никто не может просто сесть и поговорить! Один наркотой ширяется, лишь бы на терапию к Эллинеш не ходить, второй чуть что сразу заговоры строит и всю семью вырезает под корень, после чего обвиняет кого? Правильно, своих союзников, которые помогали всё это делать. А теперь старший брат стоит и смотрит, боясь даже попытаться что-то сделать, а младший буквально на орбиту лезет, лишь бы не признавать неприятных для него фактов. И после всех уроков… я просто уже ничего не понимаю, других учите, а сами знаниями не пользуетесь. Какой-то сюр…

— Да уж, меня это тоже забавляло. Особенно когда Алгиренда учила меня вежливости, Делсираан — открытости новому, а Халсу’Алуби — терпению. Последний кстати и тебя этому учил, не так ли? Но знаешь, это на самом деле логично. Кому как не им об этом всё знать? Они же буквально на себе прочувствовали все последствия недостатков этих качеств. Только бездомный расскажет тебе о том, что такое дом. Только голодный знает, что такое еда.