Придется смириться с необходимостью и взять за основу прежде всего письменные источники, опровергая их только в том случае, если описанные в них местности и события никак не укладываются в рамки реальной географии. И начнем мы наше историко-филологическое исследование с той самой точки, где оставили Ганнибала после переправы через Рону — на левом берегу этой реки, где-то в районе Оранжа и Морнаса.

Полибий (III, 49, 5) и Тит Ливий (XXI, 31, 4) единодушно утверждают, что от места переправы Ганнибал в течение четырех дней двигался вверх по течению реки, а затем изменил маршрут. Время его торопило. Он стремился как можно дальше оторваться от армии Сципиона, первая неудачная стычка с одним из отрядов которого отбила у него всякое желание вступать с римлянами в сражение на галльской земле, впрочем, это и не входило в его планы. К тому же стоял уже конец августа, и всякое промедление грозило к естественным трудностям горного перехода прибавить еще и неприятности, связанные с плохой погодой. Представляется вполне допустимым, что четыре дневных марш-броска привели пунийское войско в район Валентин (ныне Баланс), поскольку переправа через Дрому в это время года никаких осложнений вызвать не могла. Но что по этому поводу говорят наши источники? И греческий, и латинский авторы в один голос заявляют, что Ганнибал добрался до «острова» — «Nesos» у Полибия и «Insula» у Тита Ливия — иными словами, до участка суши, образовавшегося при слиянии двух рек. Первой рекой была Рона, это ясно, но вот со второй начинаются проблемы. Отождествить ее с Изером мы можем лишь ценой корректировки как текста Полибия, осуществленной выдающимся эрудитом второй половины XVI века Скалигером, так и текста Тита Ливия, предложенной не менее выдающимся нидерландским ученым начала XVII века Ф. Клювером, который догадался прочитать «ibi Isara» там, где у Тита Ливия (XXI, 31, 4) значится «ibi Sarar». Филологам хорошо знакома такая ситуация, когда издатель античных текстов, полностью уверенный в своей правоте, исправляет ошибки в географических названиях, в данном случае в названии реки. Так, Изер под именем Изара фигурирует у Страбона (IV, 1, 11), под именем Изеры — у Флора (I, 37, 6), а тот факт, что у Тита Ливия появилась форма «Sarar», свидетельствует о невнимательности переписчика, «потерявшего» второе «i» на границе двух слов.

Что касается историков, то их, особенно тех из них, кто сам филологией не занимается, нередко возмущает подобная вольность в обращении с текстами. Такого мнения придерживается Гэвин Де Бир (Gavin De Beer, 1969, pp. 132–135), который не согласен со Скалигером, исправившим у Полибия «Skaras» на «Isaras», и считает, что историк имел в виду мелкий приток Роны под названием Эйг, впадающий в нее близ Оранжа. И все-таки мы думаем, что он ошибается, и Ганнибал подошел именно к слиянию Роны с Изером. В пользу этого предположения говорит не только тот факт, что пройденное расстояние хорошо укладывается во временной отрезок — четыре дня пути, но и ссылка — прямая у Полибия и косвенная у Тита Ливия — на то, что командир пунийцев оказался на границах владений аллоброгов. Вместе с тем надписи на памятниках, во всяком случае, оставленные в классическую эпоху, свидетельствуют, что южная окраина границы аллоброгов проходила по течению Изера, от Руайна до слияния с Роной, хотя отдельные вкрапления их поселений встречались и южнее Изера, доходя до горного массива Бельдон (в нынешней долине реки Грезиводан), а также на пространстве между Изером и рекой Бурн, в области Веркора (В. Remy, 1970, р. 207). Во времена Ганнибала эти вкрапления наверняка уже существовали, следовательно, чтобы вступить в контакт с аллоброгами, полководцу вовсе не требовалось пересекать Изер. Он не мог не понимать, что помимо мелких неудобств, связанных с лишней переправой, движение по противоположному берегу причинит ему и другие трудности, о которых мы еще скажем. В отношениях с адлоброгами Ганнибал проявил достаточно дипломатической гибкости, в частности, помог разрешить спор между двумя братьями-вождями, не поделившими между собой власть. Апеллируя к закону о праве старшего, он утвердил его превосходство над братом и в благодарность получил не только продукты, теплую одежду и обувь, но и хорошо вооруженный отряд для охраны своего тыла.

Начиная с этого момента наши авторы расходятся друг с другом. И Тит Ливий, как турист, у которого испортился компас, начинает выписывать странные зигзаги. Перечитаем фразу (XXI, 31, 9), в которой автор, не моргнув глазом, излагает предполагаемый маршрут Ганнибала: «Усмирив распрю между аллоброгами и взяв курс на Альпы, он не пошел к ним прямой дорогой, но свернул влево, в земли трикастинов; оттуда краем владений воконтинов он прошел в земли тригориев и до самой Друенции не встретил никаких препятствий». Текст совершенно ясен и исключает малейшую возможность двоякого толкования, однако он приводит читателя в полное замешательство. Во-первых, непонятно выражение «свернул влево» (ad laevam), которое может означать одно из двух: либо Ганнибал направился на запад, если за точку отсчета принять русло Роны, либо, что разумнее, на север, но уже по отношению к течению Изера. Но предписанный Титом Ливием маршрут заставляет карфагенянина двигаться на юг, даже если он вступил лишь на окраину владений трикастинов, обитавших в районе города Сен-Поль-Труа-Шато, кстати сказать, до сих пор носящем то же название. Затем автор вынуждает своего героя снова значительно подняться к северу, пересечь южную часть земли воконтиев (в нижнем течении Диуа) и вдруг, резко свернув на восток, двинуться в район Гапансе и, наконец, выйти к Дюране со стороны Амбрена.

Тит Ливий ни словом не упоминает, и ничто в его рассказе не позволяет догадаться, к какому из перевалов вышла в итоге пунийская армия. Однако не приходится сомневаться, что, «выведя» своего героя столь причудливым маршрутом в долину верховий Дюране, автор хранил в душе глубокую уверенность, что солдаты Ганнибала дальше двигались вверх по этой долине, чтобы в конце пути достичь перевала Мон-Женевр. В самом деле, вполне вероятно, что «Гераклова дорога» — через долину Дюране и перевал Мон-Женевр — с самого начала представлялась карфагенскому полководцу наилучшим маршрутом, однако мы уже показали, что легионы Сципиона, подошедшие к Марселю как раз тогда, когда он форсировал Рону, заставили его отказаться от этого варианта и предпочесть запасной, который он наверняка держал в голове и который уводил его гораздо севернее. Очевидно, какие-то слухи об этом доходили и до Тита Ливия (XXI, 38, 6), потому что он упрекает Целия Антипатра, чьи сочинения были одним из его источников и чья версия первой части северного маршрута, до слияния Роны с Изером, не вызывала у него возражений, что он якобы «заставил» Ганнибала пройти через Пеннинские Альпы (то есть валийские Альпы), а именно через «Cremonis jugum», который на самом деле является не Гримонским перевалом (не путать!), а современным перевалом Малый Сен-Бернар, расположенным в непосредственной близости от так называемой «вершины Краммона». Латинский историк отвергает эту версию по той причине, что переход через Пеннинские Альпы должен был привести Ганнибала в страну салассов, обитавших в долине Дурия (Балтейской Дуары), близ нынешнего города Аосты. Вместе с тем, утверждает Тит Ливий, известно, что он спустился с гор в стране тавринов, живших в долине Риперской Дуары, доходящей до современного Турина. Это верно, но в страну тавринов вели сразу два перевала, а Тит Ливий, как и любой его современник-римлянин, знал лишь о существовании перевала Мон-Женевр, обретшего известность благодаря Цезарю, совершившему в 58 году до н. э. обратный переход через Альпы на пути в Галлию через Бриансон, Амбрен, Гап, Ди, долину Роны и Лион (Цезарь, «Записки о галльской войне», I, 10, 3–5). Но он ничего не знал о существовании второго перевала, и скоро мы покажем, какого именно.