* * *

Селюгин лежал на кровати, тупо глядя в потолок. Олег открыл дверь, вошел в номер, а он даже не шелохнулся. Неужели неживой?

– Эй! – Пахомов поводил раскрытой ладонью перед его лицом.

Никакой реакции. Глаза открыты, взгляд пустой, неподвижный. Но дыхание Олег почувствовал. И перегарный дух тоже.

– Ева, – тихо сказал он.

Это имя подействовало как заклятие.

– Что Ева? – встрепенулся Федор.

– Ева где?

– А куда ты ее загнал? – Селюгин вскочил с кровати, резко шагнул к Олегу.

Но тот не дрогнул, и мужик остановился, как бык перед скалой. Нельзя ему было Пахомову уступать, за его спиной стояла Татьяна, не мог он ее толкнуть.

– Куда я ее загнал?

– Она сказала, что ты ее преследовал. Сказала, что она от тебя убегала! – брызгал слюной Селюгин.

– Когда она тебе это сказала?

– Звонила она мне! Сказала!

– Когда звонила?

– Да только что! – Селюгин кивнул на телефон, который лежал у него на тумбочке.

Пахомов шагнул к тумбочке, Федор попытался помешать ему, но сдержать его не смог. Олег не стал его толкать, он просто расправил плечи, и мужик сел на кровать.

Олег взял телефон, открыл список входящих звонков. Действительно, Ева звонила Селюгину пять минут назад.

– От тебя она убегала! – выпалил Федор. – Она так сказала!

– И где она сейчас?

– А нашла себе кого-то! Красивого и богатого! – скривился мужик.

– Где нашла? – спросила Татьяна.

– Ты кто такая? – Селюгин зло посмотрел на нее.

На губах у него пузырились слюни.

– Подполковник юстиции Знаменова, Следственный комитет.

– А-а, Следственный комитет?!. Вы должны посадить этого мерзавца!

Селюгин толкнул Олега, но сам отскочил от него. И снова сел на кровать – как в лужу.

– За что?

– Он топил в своем бассейне мою жену! Ева звонила, сказала!

– Федор Ульянович, вы, пожалуйста, не волнуйтесь.

Знаменова подошла к мужчине, мягко положила ему руку на плечо.

– Что еще сказала Ева?

– Нашла кого-то… – от жалости к себе всхлипнул Федор. – Или он ее нашел… Она сказала, что он ее нашел. Но я-то знаю… Не надо было на молодой жениться…

– Что она еще сказала? Ее держат взаперти, просят выкуп?

– Да нет, не просят. Она сказала, что у нее все хорошо. Сказала, что за нее не нужно волноваться, – Федор всхлипнул снова.

На этот раз у него из глаз покатились слезы.

– Вы говорите, говорите, легче станет, – подбадривала его Татьяна.

– Сказала, что Дима – мужчина хороший и она собирается за него замуж.

– Дима? – Татьяна выразительно глянула на Олега.

– Ну, вроде бы Дима… – задумался Селюгин. – Да, Дима… Она сказала, что ни о чем не жалеет… Ну, прощения попросила… Вот скажите, как это называется?..

– А точно звонила Ева?

– А кто еще мог звонить?

– Ну, может, кто-то хотел выдать себя за Еву.

– Я знаю ее голос… Да там не только голос… Как она говорит! Это же песня!.. Она не говорит, она поет!.. Ева это была!.. Ева!!!.. Лучше бы это был кто-то другой! – Селюгин зажмурил глаза, опустил голову и приложил ко лбу ладонь.

– Значит, Ева?

Федор кивнул.

– Богатого и красивого нашла?

– Ну, она так не говорила. Но я так понял… Что-то нашло на нее здесь. Как будто помешалась на богатых!.. – Федор поднял голову и впился в Олега свирепым взглядом. – На этого клюнула! А он и рад!.. Будь ты проклят!

За такие слова бьют морду, но Пахомов даже бровью не повел. Работа у него такая, проклятия на него – как с добрым утром.

– Не убегала от меня Ева, – в раздумье глядя на Знаменову, проговорил он. – Но кто-то хочет сделать меня козлом отпущения. И делает…

– Ты говорил, что здесь «жучок» был, – напомнила Татьяна.

Именно для того Пахомов и привел ее сюда. И про «жучок» в номере Селюгиных он вспомнил, и про приемник, через который шла прослушка.

Но в номер, в котором жила Роза, сегодня въехали новые постояльцы. Простреленную дверь и стекла заменили, следы от пуль замазали. Ну, и, разумеется, убрали все возможные улики.

– Был.

Олег провел рукой под столешницей тумбочки, но ничего не обнаружил.

– Но сплыл… Стали бы они оставлять улики.

– А что, за Федором Ульяновичем не нужно следить? – спросила Татьяна с таким видом, будто уличила Олега в чем-то непотребном.

– Нужно. И следят. Федору Ульяновичу нужно брать ноги в руки и валить отсюда, пока не завалили. Извините за каламбур, – сказал Пахомов, с укором глядя на Знаменову.

Неужели она не верит ему? Или не хочет верить? А если не хочет, то почему? Неужели ревнует?

– Это вы о чем? – спросил Селюгин, с ошарашенным видом глянув на Олега.

– Ехал бы ты домой, мужик.

– А как же Ева?

– Твоя Ева нашла другого Адама.

– Я не Адам!

– Значит, не судьба.

Олег покинул номер, вышел во двор, осмотрелся. Тихо, спокойно, фонари, парочка отдыхающих мимо прошла – парень и девушка спешат на вечернюю прогулку. Никому и дела нет, что позавчера в гостинице стреляли, а вчера в горах погибли четыре человека. А где-то прячут похищенную Еву. И уголовное дело не заводят, и в розыск никого не подают. Завтра утром Пахомов сопроводит Знаменову в отдел внутренних дел, завтра начнется работа. Но что еще случится до завтра? Кого убьют? Еву? Дали ей спеть соловьем перед смертью, и на этом все. А спела она все, что ей сказали…

Пахомов не знал, что ему делать. Однозначно нужно брать Красухину за горло, ставить к стенке. Но справиться с ней будет непросто. Она зачистила фланги, обложилась с фронта колючей проволокой. И если Олег сунется к ней без мощной артподготовки, он сначала угодит в ловушку, а потом попадет под кинжальный огонь. Возможно, Красухина только и ждет, когда майор Пахомов сделает опрометчивый шаг.

Знаменова вышла из гостиницы с озадаченным видом. Легкий сарафан на ней, шляпа, сандалии, но на курортницу она не похожа. Не то у нее настроение, а потому выражение лица приземленное, а шаг тяжелый.

– Ты здесь? – едва глянув на Олега, спросила она.

– Еще будут вопросы?

– Не знаю…

– Может, Ева и правда от меня убегала?

– А она убегала? – оживилась Татьяна.