litbaza книги онлайнНаучная фантастикаМы вращаем Землю! Остановившие Зло - Владимир Контровский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 32 33 34 35 36 37 38 39 40 ... 76
Перейти на страницу:

А впереди у них был еще целый год войны — долгий-долгий год.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ. ВЕДУНЬЯ

Твои глаза, как два тумана,

Как два прыжка из темноты

Скажи, скажи, каким обманом

В двадцатый век пробралась ты?

Леонид Дербенев, «Колдовство»

Первая танковая армия Катукова сражалась на Украине девять месяцев, освободив десятки городов и сотни сел и деревень, и Павел привык к своеобычности этого края, очень похожего на Россию, но в то же время заметно от нее отличавшегося, особенно здесь, на западе Украины. Он привык к местному говору и начал его понимать, привык к достатку и к мирному виду селений из числа тех, кого война пощадила, — эти села и городки утопали в зелени садов, все домики были аккуратно выбелены, двери и наличники обязательно расписаны голубой или красной краской, у ворот красовались стеклянные фонари. В чистых горницах здесь лежали на полу яркие домотканые коврики, стояли в каждой хате причудливо разрисованные сундуки, а на кроватях высились пирамиды пуховых подушек, от огромной нижней до крохотной верхней. В сельских домах России иконы были очень большой редкостью, а здесь, на Западной Украине, иконы с ликом Христа можно было увидеть в каждом доме — они висели на стенах по соседству с веерами застекленных фотографий, изображавших хозяина дома и всех его родственников, ближних и дальних.

Отличалась и здешняя одежда — мужчины носили сорочки-вышиванки, а при взгляде на одежду женщин рябило в глазах: юбки, кофты и передники были расшиты узорами, на шеях девушек и молодаек красовались мониста — намысто, по-местному. К русским здесь относились по-разному — в большинстве случаев доброжелательно, однако Павел Дементьев уже знал, что если хозяйка на вопрос: «А где твой муж?» отвечает, честно глядя в глаза: «Та вин пыйшов у соседне село, скоро должен вернутся», это почти наверняка означает, что на самом деле муж ее обретается в какой-нибудь националистической банде, прячется в лесном схроне, а то и сидит где-нибудь в засаде, выцеливая в спину зазевавшегося красноармейца. Это удручало, хотя в целом Павел ощущал себя среди своих, в своей стране, освобожденной, а не завоеванной.

В конце июня 1-я гвардейская танковая армия была переброшена на отдых северо-западнее города Дубно: здесь, в прикарпатских лесах, она готовилась к наступлению и к предстоящим боям на территории Польши.

* * *

Баратин был самым обычным селом запада Украины, каких Павел видел уже много. Дивизион обживал небольшой лес, примыкавший к окраине Баратина, — солдаты строили землянки, маскировали пушки и тягачи. Власенко, верный привычке, остался жить в своем командирском фургоне, а Дементьев, Семенов и Федоров решили разместиться в каком-нибудь деревенском доме, хозяева которого согласятся принять на постой троих советских офицеров. Облюбовав добротный дом на окраине села (поближе к своим батарейцам — так, на всякий случай), Павел отправил туда квартирьером своего ординарца Васю Полеводина — «наводить мосты», — и верный Василий с честью выполнил ответственное «боевое задание».

— Ждут нас, — доложил он, вернувшись.

Вообще-то выяснилось, что не «ждут», а «ждет» — в единственном числе. Офицеров встретила кареглазая миловидная женщина лет двадцати пяти — в этом большом доме жила только она одна. По-русски она говорила чисто и правильно, и неудивительно: женщина эта оказалась вдовой офицера-пограничника, погибшего на заставе неподалеку в первый день войны.

— Мир не без добрых людей, — объяснила она. — Пригрели меня здесь, выдали за свою родственницу. Так и прожила я эти три года, вас дождалась, а теперь вот, наверно, домой поеду.

— А куда хозяева делись? — напрямик спросил Федоров, недоверчиво глядя на нее.

— Так, — уклончиво ответила та, — ушли и пропали: война.

— А как же ты одна тут жила? — не отставал комиссар. — Не обижали тебя? Лес-то — вон он, рядом.

— Не обижали, — женщина как-то странно усмехнулась. — Я им глаза отводила.

Она отвечала вроде бы охотно, но в то же время умудрялась почти ничего не сказать, ускользая от ответа капелькой живой ртути. А Павел смотрел на нее и чувствовал, как сердце его стремительно падает куда-то в пропасть. И это было не обычной реакцией молодого и здорового мужчины при виде молодой и красивой женщины, и даже не ударом внезапной влюбленности — это было что-то другое. В карих глазах женщины мерцали таинственные огоньки, и веяло от нее чем-то загадочным, как будто сошла она со страниц древних сказок или преданий. За ужином она незаметно, но внимательно и даже изучающе рассматривала своих постояльцев, словно что-то прикидывала и решала, и Павлу казалось, что взгляд ее задерживается на нем дольше, чем на его товарищах. Была в ней что-то непонятное, хотя звали ее очень просто: Анютой — Анной.

* * *

…Прошло несколько дней. Все эти дни Павел ловил себя на том, что ждет вечера и возвращения в дом на окраине Баратина — в дом, наполненный мягким светом карих глаз Анны. Он был очарован, и принял как должное глубокомысленное изречение Василия: «А хозяйка-то наша — колдунья, как есть колдунья! Такие у нас в деревнях порчу наводят — глаз у нее пронзительный». Дементьеву было безразлично, колдунья Анюта или нет: он был рад тому, что она есть, и что он каждый вечер может ее видеть.

Павел не узнавал себя. Он не то чтобы был прожженным ухажером, но и наивным мальчиком назвать его было нельзя, однако перед Анной Павел терялся, не зная, что сказать, хотя заговорить с ней играючи, как с другими женщинами, ему очень хотелось. И однажды вечером это ему удалось.

Два Александра — Семенов и Фролов — задержались, ординарец Вася затаривался на кухне продуктами (объедать одинокую женщину, тогда как снабжение дивизиона заметно улучшилось, Павел считал непорядочным), и Дементьев вернулся на «постоялый двор» в одиночестве.

Анна встретила его приветливо. Она набирала в сарае дрова, чтобы занести их в хату, но при виде Павла прекратила это занятие.

— Давай помогу! — предложил Павел, обрадовавшись, что может быть ей полезен.

— Помоги. А может, ты не только носить дрова умеешь, но и колоть? У меня много их, дров неколотых.

— Да запросто! Где у тебя топор, Анюта?

— Вон он. Ну что ж, — в глазах Анны заплясали янтарные огоньки, — давай, покажи, на что ты способен. Мужика — его ведь по работе видно.

Дрова колоть Павел умел — чай, в деревне рос, да и потом приходилось ему иметь дело с печным отоплением. Он с наслаждением располовинивал увесистые чурбачки, ловя на себе одобрительный взгляд карих глаз Анны, действующий на него, как шпоры на горячего скакуна, и разговор между ними потянулся сам собой, слово за слово.

— Ты говорила, что домой собираешься, — спросил Дементьев, откладывая в сторону расколотые поленья. — А откуда ты родом?

— С Дону я, — ответила Анюта и добавила: — Казачка я, коренная.

— Казачка? А как же тебя сюда-то занесло, в такую даль? Или муж твой тоже был из твоих родных мест?

1 ... 32 33 34 35 36 37 38 39 40 ... 76
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?