Хотя лето для Би Гадди, отдававшей весь пыл своей души проведению благотворительных обедов в День Благодарения, являлось периодом затишья, тем не менее она и летом выносила на улицу столик, и ручеек пожертвований, к осени превращавшийся в бурный поток, даже сейчас орошал его тонкой струйкой. Вот и сегодня на столе стопками лежали какие-то свитера, а рядом с ними — коробка видеокассет. Поразительно, какой только хлам не приносят сюда люди, теша себя мыслью, что делают это из благородных побуждений, подумала Тесс. Словно надеются, что это зачтется их налоговым инспектором.

Какой-то молодой человек с таким неподдельным интересом перебирал видеокассеты, будто забежал в прокат выбрать себе что-нибудь захватывающее посмотреть перед сном. Возможно, когда-то у него и был видеоплейер, но грязные лохмотья, в которые он был одет, говорили о многом. А сейчас, скорее всего, дома его ждали только стопки ломбардных квитанций, решила Тесс. Судя по его виду, все мало-мальски ценное уже давно перекочевало в лавку ростовщика.

— Ничего интересного, — вздохнул юноша, откладывая в сторону кассеты. — Пусто. А мне сказали, что у вас сегодня кексы.

— Так оно и было, — буркнула женщина, приглядывавшая за тем, что стояло на столе, чтобы кому-нибудь не пришло в голову стащить кассеты для продажи; хотя кто мог польститься на этот хлам? — подумала про себя Тесс. — Только ничего уже не осталось. Минут на десять бы пораньше. Знаешь ведь, что сладкое разлетается вмиг.

— Жалко. — Он надулся, как обиженный ребенок. Потом приподнялся на цыпочки и жадно провел языком по губам. — Слушайте, а ириски были, а? Только не говорите, что были!

— А тебе что за дело, были или нет? Все равно уж ничего не осталось. Так что не будет тебе ирисок. Вот и весь сказ.

— Ну, надо же знать, что ты потерял в жизни, разве нет? Не понимаете? Так были сегодня ириски или нет?

— Не знаю, — угрюмо буркнула женщина. — Жареные пирожки сегодня были. А насчет ирисок не скажу.

Тесс вежливо держалась поодаль, дожидаясь, пока молодой человек закончит свои расспросы. Когда он, недовольно проворчав что-то, принялся копаться в груде поношенных свитеров, она в свою очередь обратилась к женщине:

— Вы знаете Трежера Титера?

— Хух…

Неразборчивый звук, больше напоминавший уханье совы, звучал не слишком дружелюбно, однако Тесс решила, что имеет все основания принять его как «да».

— Он сегодня был здесь?

На этот раз женщина даже не потрудилась ответить — просто повернулась спиной и принялась складывать стопкой пустые коричневые коробки. Молодой человек продолжал копаться в старье, однако Тесс заметила, что он с интересом разглядывает ее украдкой сквозь щелки припухших век. Вытащив из кармана джинсов пятидолларовую бумажку, она небрежно повертела ее в руках, потом снова сунула в карман и вместе с Искей зашагала по улице. Впрочем, она особо не спешила. Свернув за угол, Тесс тут же остановилась и принялась ждать. Очень скоро она услышала шаги. Давешний молодой человек поспешно вынырнул из-за угла и со всех ног бросился к ней.

— Знаю я этого парня, — пропыхтел он, едва поравнявшись с Тесс. Грудь у парня ходила ходуном, и дышал он так, словно пробежал стометровку. — Трежер Титер. Вообще-то он всем говорит, что его зовут Трей. Но вот девчонка, что порой заходит за ним, всегда называет его Трежер. Хорошенькая штучка, ну чисто конфетка! И что она только в нем нашла?

— Слушай, покажешь мне, где его найти, и эти пять долларов твои, идет? Сможешь купить себе столько ирисок, сколько душа пожелает. — Впрочем, Тесс прекрасно понимала, что никаких ирисок покупать парень не станет. Оказавшись обладателем вожделенной хрустящей бумажки, он тут же забудет о сладком и кинется искать пушера, чтобы купить очередную дозу. И только после этого его снова потянет на сладкое.

— За десятку могу отвести вас прямо к нему, леди.

— За десятку? Прямо к нему? Идет.

Юнец протянул Тесс руку — естественно, не для того, чтобы рукопожатием скрепить сделку, а чтобы цапнуть деньги.

— После того, как я увижу Трежера, — покачала головой Тесс.

Юноша, убрав руку, едва ли не бегом затрусил по улице — сначала на запад, потом свернул на юг и двинулся по Честер-стрит. Немного не дойдя до конца, он остановился и, обернувшись, кивнул в сторону дома.

— Тут, — мотнул он головой и выразительным жестом протянул руку.

Тесс окинула взглядом длинный ряд домов.

— Тут же полным-полно квартир, — хмыкнула она. — Откуда мне знать, тут ли Трежер?

— Да тут он, тут. Глядите! — Парень забарабанил в окно с такой силой, что клееная фанера издала жалобный звук, похожий на предсмертный хрип. — Эй, Трей, старина! Это Бобби. Смотри, кого я к тебе привел. Вылезай, не пожалеешь.

Створка окна медленно приоткрылась и наружу высунулась голова молоденького парнишки, на вид совсем еще мальчика. Заспанное, слегка припухшее лицо его походило на лицо младенца, которого внезапно разбудили среди ночи. Тесс никогда бы не дала ему семнадцать. Ресницы в уголках глаз слиплись, взъерошенные волосы торчали дыбом. Липкая струйка желтоватой слюны тянулась ото рта к подбородку. «Лимонная начинка от пирожка», — догадалась Тесс.

— Чего тебе надо, парень?

Но Бобби уже исчез — выхватив из руки Тесс вожделенную десятку, он мигом кинулся бежать, крепко зажав деньги в кулаке.

— Привет, Трежер. Меня зовут Тесс Монаган. Это я тебя искала.

— Меня зовут Трей.

— И тем не менее я тебя искала.

— Я вас знаю?

— Нет.

— Я ничего такого не сделал, — автоматически бросил он.

— А я ничего такого и не говорила.

— Тогда чего вам от меня надо?

— Просто один человек попросил меня отыскать тебя, узнать, как у тебя дела.

На одутловатом лице парнишки не отразилось никаких чувств, однако что-то подсказывало Тесс, что он ей ни на минуту не поверил.

— Это моя тетка, что ли? Решила нанять вас, чтобы явились сюда расспросить, как у меня дела? Уж ей-то хорошо известно, как у меня дела! В прошлую среду я попробовал выклянчить у нее деньжат — в «Бобах и лепешках» было закрыто, и я остался без жратвы, а живот подвело. Господи, слышали бы вы, что мне ответила эта старая хрычовка! Дескать, если я проголодался, так она даст мне маисовую лепешку. Черт бы ее побрал! Старая ведьма в жизни своей не могла оторвать задницу от стула, чтобы приготовить что-то приличное. На фига мне ее лепешка?

— Вы ведь живете с ней, не так ли?

— Коли мне захочется. Вернее, когда выхода другого нет. В основном зимой, тогда да, конечно, живу. А что делать-то? Ну, а как потеплеет, мигом стараюсь унести ноги.

— А ваша сестра… Дестини, кажется? Она живет у тети или с вами?

— Дестини уехала.