Буряты очень интересовались новостями из других стран и расспрашивали о них гостей, подсовывая им самые вкусные куски. Боцман и тут сумел блеснуть аппетитом, причем, уплетая бурятские яства, он вел увлекательную беседу о различных приключениях. Когда Батуев узнал, что путешественники некоторое время находились в священном для всех буддистов монастыре в Кими, он достал из сундука бутылку русской водки. И Батуев, и его домашние жадно слушали интересные рассказы о жизни неизвестных им народов. Они прямо-таки не могли поверить, что, кроме Сибири, существует в мире еще такое множество стран. Конечно, Томек не преминул рассказать о печальной судьбе поляков под властью царизма. Буряты не скрывали своего сочувствия польским политическим ссыльным, которых они неоднократно встречали на строительстве железной дороги. Ведь они сами должны были терпеть гнет царских чиновников и не раз возмущенные несправедливостью, оказывали им сопротивление. Многим из бурятов приходилось бежать в соседние страны.

Обед затягивался. Томек с тревогой смотрел на побледневшее лицо Смуги, а Смуга никак не хотел встать раньше всех от стола, потому что отказ от угощения считался у бурятов оскорблением. Томек спросил потихоньку Удаджалака, как можно закончить пир, не обижая хозяев.

- Мы должны показать, что уже достаточно сыты, - тихо ответил Удаджалак.

- Я уже давно расстегнул пояс, но на это никто не обратил внимания, а дядя Смуга так побледнел, что я опасаюсь, не сделается ли ему плохо? - ответил Томек.

- Я сейчас тебе покажу, что надо сделать, - шепнул Удаджалак.

Удобно усевшись на подушках, Удаджалак громко икнул. Несмотря на тревогу о здоровье Смуги, Томек чуть не прыснул со смеху, увидев на лицах хозяев огромное удовольствие. Недолго думая, он стал вторить Удаджалаку. Боцман сейчас же сообразил в чем дело, потому что этого рода способ был ему известен по предыдущей экспедиции в Среднюю Азию. Он икнул с такой силой, что чуть не свалился с подушек. Это вызвало у бурят огромное удовлетворение. Низко кланяясь, они благодарили гостей за посещение.

Поддерживаемый друзьями под руки, Смуга еле-еле доплелся до дома. Вскоре он лежал на мягких овчинах, укрытый одеялом. Его примеру последовали и остальные путешественники. Этой ночью один лишь Удаджалак вставал два раза, чтобы проверить часовых перед домиком, в котором были заперты хунхузы.

Ворочаясь с боку набок, Томек постанывал сквозь сон. Его мучили кошмары... С первых дней опасной экспедиции он пытался скрыть от друзей гнетущую его тревогу. Он знал, что и они тоже скрывали перед ним свои опасения. С особой ясностью помнил он ночь перед отправкой их на маньчжурскую сторону. Именно тогда отец и Смуга, считая, что все спят, держали тайный совет до самого рассвета. Но ведь Томек не спал... Отвернувшись к стене, он притворился спящим и слышал каждое слово... Теперь во сне его посетили мучительные видения... Запертый Павловым, отец сидит в клетке с тиграми; Томек зовет его и просит, чтобы он не ехал в Нерчинск. Потом ему приснился Збышек с кандалами на ногах, который взывал о помощи... Боцман варил хунхузов в большом котле и приглашал Томека на пир; но прежде, чем он стал каннибалом, Смуга перестрелял несчастных и стал срывать с них скальпы. Томек хотел помешать ему в этом, но хунхузы вдруг ожили. С диким криком они стали выскакивать из котла. Боцман ждал их с ножом в руке. Вдруг отец заслонил собой этих несчастных...

Внезапно разбуженный, Томек вздрогнул и сел в постели. Еще не совсем проснувшись, он увидел над собой лицо склонившегося боцмана. Только теперь Томек сбросил с себя остатки ужасного сна. Со двора в самом деле уже доносились голоса людей, ржание и фырканье лошадей.

- Я тебя разбудил, потому что ты прыгал на постели, как рыба в сети, - сказал боцман. - Вставай, буряты уже запрягают тарантас. Мы сейчас поедем к буддийскому знахарю.

- Жалко, что вы меня не разбудили раньше! - ответил Томек, облегченно вздыхая. - Я видел страшный сон...

- Видимо, тебя мучили кошмары от слишком обильной пищи!

- Возможно, но я здорово перетрусил.

- Ого, у меня есть опыт в этом деле! Однажды во время рейса в Кейптаун ребята вынуждены были вылить мне на голову ведро холодной воды, так как решили, что я с ума сошел во сне!

- А что вам приснилось?

- Ах, какая-то негритянка хотела, чтобы я женился на ней, и потащила меня к алтарю...

Томек расхохотался. Боцман всегда боялся даже думать о женитьбе.

- Ты, браток, не смейся над чужим несчастьем, потому что в случае чего тебя никто не пожалеет! - пробурчал моряк.

- Но ведь с вами ничего не случилось! Вы же остались холостяком!

- Пожалуй, да, но кто там знает, не потому ли, что я на всякий случай в Кейптауне вовсе не сходил на берег.

- А я и не знал, что вы так суеверны!

- Хоть это и сон, но береженного бог бережет! Дело в том, что в Кейптауне одна девчонка в самом деле строила мне глазки! Как только мы входили в порт, она уже там меня поджидала...

Услышав рассказ о неизвестном ему до сих пор эпизоде из бурной жизни друга, Томек совсем развеселился. Он быстро набросил на себя одежду и вышел на крыльцо. Смуга, одетый в дорогу, сидел на ступеньках. Выглядел он очень плохо. Сыновья Батуева кончали запрягать лошадей в тарантас.

- А я уже думал, что нам придется ехать без тебя, - сказал Смуга, увидев Томека.

- Боцман только что меня разбудил. Сейчас я оседлаю лошадей, - ответил юноша.

- Лошадей оседлал Удаджалак, а ты лучше позавтракай перед дорогой, - сказал Смуга с бледной улыбкой.

- После вчерашнего обжорства мне совсем не хочется есть. Вот, одену куртку и буду готов!

- Томек поищи-ка в рюкзаке молитвенную мельницу и захвати ее с собой, - сказал Смуга.

- Хорошо, захвачу!

Вскоре Смуга с удобством расположился в тарантасе. Батуев вскочил на передок, подобрал вожжи и свистнул на лошадей. Трое звероловов вскочили в седла и поскакали за тарантасом. Они быстро мчались по изрезанному рытвинами тракту. Не задерживаясь, миновали укрытую в долине казацкую станицу. Она внешне выглядела совсем иначе, чем бурятский улус. Усадьбы были ограждены высокими заборами, в домах было по нескольку окон и крылечки с навесами на низеньких столбах. Кроме дома, на каждой усадьбе стояли хозяйственные постройки, которых не было в бурятских улусах. Батуев погонял лошадей, и вся кавалькада скоро выехала на край обширной равнины. Здесь на небольшом холме, среди рощи, стоял буддийский дацан[51].

Звероловы были восхищены живописным видом монастыря. Построенный по правилам буддийской архитектуры, отличающейся необыкновенной легкостью, оригинальными формами и живыми красками, трехэтажный монастырь поражал стройностью и красотой. Каждый верхний этаж храма был значительно меньше, чем нижний, и отделялся от него террасой и резной крышей, далеко выходящей за стены нижнего этажа. По углам крыши были изогнуты вверх; над ними, а также над входом в храм, виднелись позолоченные "хорла", то есть буддийские круги, символизирующие вечное круговращение. По обеим сторонам каждого хорла виднелись изображения косуль.