В те дни немцы продемонстрировали далеко не лучшие черты своего характера. Геббельс едва скрывал презрение. Он навестил мать в Рейдте и потом записал: «Весь городишко, несколько месяцев назад изгнавший меня с проклятиями, суетится от восторга и радости…»

В пропаганде отпала необходимость: после пожара в рейхстаге каждый немец возжелал, пока не поздно, стать нацистом. Никому не хотелось оказаться последним в очереди. Все искали знакомства среди партийных руководителей и, из практических соображений, среди штурмовиков. У последних появился скверный обычай избивать всех, кого они не считали друзьями, то есть всех, кто от них не откупался.

В те дни многие немцы платили по самым разнообразным причинам: чтобы заслужить благосклонное отношение со стороны партийных органов, чтобы получить членский билет с липовым порядковым номером из числа первых, чтобы найти защитников среди СА или покровителей среди СС, чтобы вступить в одну из многочисленных организаций при партии. Несмотря на всеобщий оптимизм, многие в душе побаивались, и не без оснований. Никто не мог быть уверен, что какой– нибудь член нацистской партии не станет его преследовать. В конце концов, любой потерявший работу и обиженный на хозяина человек мог теперь оказаться влиятельным членом партии. Был всего один способ защитить себя: стать товарищем по партии. Так была ли необходимость в министерстве пропаганды?

Лучше Геббельса никто не знал, что в самом названии «министерство пропаганды» содержится противоречие. Пропаганда тем эффективнее, чем меньше людей сознает, что их обрабатывает пропаганда, и наоборот. Естественно, можно было ожидать, что одно известие об учреждении министерства пропаганды (а точнее, говоря казенным языком, министерства национального просвещения и пропаганды) вызовет у людей неприятие и желание уклониться и от просвещения, и от пропаганды. По мнению Фрицше, Геббельс прекрасно понимал это, но вслух высказывал совершенно противоположное: «Вокруг пропаганды не должно быть ничего тайного. Мы признаем открыто, что хотим влиять на людей. А для этого самый верный способ – пропаганда».

Выступая 16 марта 1933 года, Геббельс сформулировал свою мысль предельно откровенно: «Правительство, подобное нашему, должно принять меры, преследующие далеко идущие цели… Оно должно усилить свою пропагандистскую работу, чтобы привлечь людей на свою сторону… Просвещение общества пассивно по своей сути, пропаганда всегда активна… Наше предназначение работать с массами до тех пор, пока они не придут к нам». Более ясно выразиться он не мог.

Он все еще был одержим идеей защищать самоценность пропаганды, поэтому еще раз воспользовался возможностью разъяснить свои взгляды. «Пропаганда является термином, который часто недопонимают и о котором часто говорят пренебрежительно. В глазах профана это нечто или неполноценное, или презренное. Слово «пропаганда» имеет скверный подтекст».

Невзирая на «скверный подтекст», Геббельс никогда не пытался отказаться от термина. Наоборот, в июне 1937 года он выпустил инструкцию для рекламной группы при Организации национальной экономики. «Не разрешается использовать термин «пропаганда» в сочетании с любыми коммерческими продуктами… Термин «пропаганда» применим лишь к политической деятельности. Пропаганда используется политиком, который хочет навязать кому-либо какую-либо идею или подготовить людей к изменению законодательства. Производитель или торговец, желающие продать свой товар или услугу, прибегают к рекламе».

По-видимому, главная причина для создания министерства пропаганды была одна – сам Геббельс. Несомненно, Гитлер хотел ввести его в свой кабинет, тем более после своих успехов Геббельс имел право на это рассчитывать. Но он не являлся специалистом в какой– то важной отрасли, как, например, Геринг в авиации, и не был опытным, прошедшим хорошую школу чиновником, как Фрик.

Само собой разумеется, мы вправе не обращать внимания на записи в дневнике, судя по которым Гитлер обещал ему портфель министра пропаганды еще за год до фактического назначения. Как уже отмечалось выше, существуют вполне достоверные свидетельства о том, что подобные записи часто являлись более поздними вставками. Незадолго перед захватом власти Гитлером Геббельс еще надеялся, что его сделают министром внутренних дел. По словам фрау Берендт, Гитлер его отговорил, ссылаясь на то, что в этом положении у Геббельса не будет реальной власти. Но все-таки истинной причиной отказа Гитлера стало то, что он еще раньше обещал этот пост Фрику. Потом Геббельс рассчитывал стать министром по делам культуры, но старик Гинденбург неожиданно заупрямился – он не доверял Геббельсу и не пожелал ему поручить руководство школами и церковный надзор. Тогда Гитлер решил создать для Геббельса министерство печати, но его разубедил Фрицше, аргументируя тем, что для Геббельса это «слишком узкое поле деятельности». Кроме того, Геббельс был не прочь взять себе не только печать, но и радиовещание, кинематографию и театры. В конечном итоге все это привело к тому, что в первые дни февраля 1933 года родилось министерство пропаганды.

Министерство пропаганды должно было занять «Леопольдпаласт» на Вильгельмплац напротив рейхсканцелярии и отеля «Кайзерхоф». Старинное красивое здание было построено Шинкелем, одним из выдающихся прусских архитекторов XIX века. Само здание Геббельсу понравилось, но внутреннее убранство – нет. «Каменщики должны были обрубить лепнину со стен и ободрать дурацкие плюшевые занавеси, чтобы впустить свет». Когда чиновники отказывались помогать ему в перестройке здания, он вызывал штурмовиков и приказывал им сделать все необходимое. Старые канцеляристы в ужасе вопили и выдирали жалкие остатки волос на голове. «Сударь, известно ли вам, что так недолго и в тюрьму угодить?» – усмехался Геббельс, а вскоре эти люди исчезали из платежных ведомостей.

Старинный дворец был быстро перестроен и обставлен в скромном современном стиле. Геббельс гордился своим новым министерством. Позже, когда в голливудском антифашистском фильме «Я был нацистским шпионом» сняли кабинет Геббельса с громадными свастиками на стенах и коврах, Геббельс возмутился и пожаловался американскому корреспонденту, что его министерство оболгали.

Но организационная структура была важнее внешнего облика. Первоначально Геббельс планировал пять различных департаментов: по радиовещанию, печати, кинематографии, пропаганде и театральному искусству. 8 марта он записал: «Все эти департаменты очень важны для меня, и я посвящу им себя всего, без остатка».

Но люди и структуры, курировавшие почти все перечисленное, находились под юрисдикцией иных правительственных ведомств. Прежде чем стать министром пропаганды, ему предстояло отвоевать будущую империю у других кабинет-министров.

От министерства внутренних дел ему достался надзор за печатью и радиовещанием, а также право утверждать и регламентировать национальные праздники, да еще литературная, драматургическая и кинематографическая цензура. От министерства экономики ему досталась особого рода коммерческая деятельность, наподобие Лейпцигской и Кенигсбергской ярмарок. Главное почтовое ведомство передало ему сеть агентств, рекламировавших железнодорожные и воздушные линии, равно как и все прочее, связанное с рекламой иностранного туризма. Кроме того, под контролем Геббельса оказались все немецкие театры, за исключением прусских, оставшихся, к его неудовольствию, под крылом у Геринга. Но самое важное заключалось в том, что министерство иностранных дел передало ему право освещать за рубежом события в Германии любыми средствами, какие он сочтет приемлемыми.