Он так постоянно болтаться будут? Или его убрать можно?

Утро в нашей семье началось с Ульянкиной тихой ругани. Оказалось, что ночью Митор хотел на двор сходить, но открыть дверь входную не смог. Забыв о своей человеческой сущности, волчок опписал угол избы и был в этом обличен. Девица приметила этот беспредел и теперь стояла над непонимающим полу-человеком с метлой. Ей не хватало скалки и совсем, как бабка ворчунья будет.

Пришлось споро вставать и вспоминать кто здесь хозяйка.

Заправила постель и недовольно выдохнула.

Вчера Радим и Ярослав всю ночь обсуждали детали общего замысла. Но я, сморенная сном и настойкой, покинула их. Сегодня я проснулась одна. Видимо, мужики совсем не ложились. Да и дом покинули наскоро позавтракав тем, что нашли. Старались никого не будить и не тревожить.

Даже как-то обидно стало, что оба моих мальчика настолько возмужали, что могут обойтись без меня. Вспомнился кузнец, который негодовал, когда ему завтрак в постель не подали.

Нет, лучше пусть мои ребята будут самостоятельными, а не избалованными. Так жить всем проще будет.

На улицу я вышла лишь для посещения клуба. Вместе с Ульяной и Марьяной мы быстро попали в самую гущу женского собрания. Оказалось что пока мужики чинят свой суд, бабы вовсе не дремлют. И сейчас все активно обсуждали Ждана и его поступок. Я впервые увидела все женское население в одном месте. Близняшки Зоря и Вечерка то же тут были. На всех во все глаза глядели и к друг другу жались. А что им еще было делать?

Говорили старшие. Мудрые. Дело ведающие. Младшим только присутствовать разрешалось. Слова старших нельзя оспаривать или подвергать сомнению.

— Семислава, — Желанна заметила меня и ее взгляд тут же участием и пониманием заполнился. — Можешь свое слово молвить?

— Вам как женщина или ведающая говорить?

— А что есть на уме, то и выскажи, — она была полна надежды.

За эти сутки мы так и не пришли к единому мнению. Многие бояться помогать Ждану, а другим жалко незнакомых, но все же детей.

— Как женщина, я боюсь за свою дочь, — просто и коротко произнесла фразу и тем самым вновь встревожила гул голосов. — А ведающая говорит, что эту беду можно решить всем вместе. Так же, как голод находит на соседей и мы им припасами помогаем, так и с недугом можем справиться. Там, за границей наших земель идет война. Многие отцы, мужья, сыновья ушли из родных домов, чтобы защитить семью от порабощения и смерти. Так разве мы, в тепле, сытости и достатке, не сможем помочь крупице обездоленных? А если наши мужья, сыновья и отцы пойдут в дружину, разве мы отвернемся от соседей? А они от нас?

Гул стихал, возобновлялся и вновь лился бесконечными словами поддержки или отрицания.

— Вы же батю нашего не бросили, — из угла раздался голос близняшек.

Они очень осторожно и тихо вклинились во взрослый разговор. Но отчего-то весь клуб стих и замер, желая услышать продолжение.

— Благодаря вам и Веде, отец вновь ходит, — так же в унисон произнесли девицы.

— За три километра отсюда есть брошенная деревня. Если мы успеем ее подправить, то сможем принять там больных. Они не войдут в Кондрашовку, но и в беде не останутся. Если мужчины согласятся, то нам — женщинам, берегиням домашнего тепла и лада, надо будет организовать туда поставку продовольствия и тех, кто будет помогать мне в лечении, — взяла вновь слово и предложила себя в качестве главной по предстоящему делу.

— Я тоже пойду, — из-за моей спины вышла Ульяна, но я отрицательно помотала головой.

— Ты здесь, по наставлению брата, снадобья настаивать будешь и за дочкой присматривать. Я там буду надзор вести. Одна я, конечно, не управлюсь. Мне в помощь нужны хотя бы две женщины.

— А почему ты брата своего, колдун который, не зашлешь к болезненным? — раздался где-то голос.

— Троян и Морена больше женщинам благоволят и силой своей в час скорби и печали наделяют. А дети лучше к теплу и ласке пойдут, чем к большим рукам, хоть и добрым. Колдуны нужны для защиты. Он здесь ради нашего блага останется.

Не успела волна пересудов начатся, как из самого дальнего угла раздался больно дерзкий голос:

— А меня возьмешь, Семислава?

Передо мной появилась женщина с иссиня черными волосами и жгучим смоляным взором. Ее бледная кожа была, чистой и пахло от нее чем-то терпким и ядовито сладким.

— Левша, — услышала тихий шепот под рукой.

Желанна захотела встать между нами, но я уже открыла рот.

— Коли с добром к детям пойдешь, да сердце свое беде откроешь, почему не взять? Звать то тебя как?

— Левшой здешние кличут, — подбочинилась девица и тряхнула длинной толстой косой. — Наверняка, наслышана. Зачем спрашиваешь?

— Меня ведьмой и исчадием ада называют часто. Так что я, теперь рога отращу и в огне танцевать буду?

— Сморняна я, — довольно улыбнулась вдова и сверкнула своими темными очами. — Так возьмешь?

— Слушаться меня будешь?

— Коли права будешь, то и слова не посмею сказать. И в травах я немного понимаю. Но коли недоброе замыслишь, змеей для тебя обернусь.

— Договорились, — улыбнулась на такой смелый ответ. Ведьме еще никто не ставил слово поперек. — Будешь мне проводником души, коли совсем худо будет. И слова твои, за клятву возьму и перед ответом поставлю в случае предательства. И если умру, то тебя главной назначу, но дело надо будет закончить. Слова мои — ключ. Замыкаю.

Заклинание сказано. Заветные мысли высказаны. Волшебная сила оплела меня и женщину. И даже те кто стоял рядом ощутили горячую колдовскую мощь, которая не позволит нарушить ни одного правила.

— Кто еще пойдет? — Желанна отмерла первая.

Она очень быстро вернула все внимание на себя.

— А можно...

— ...нам, — близняшки подошли ближе и закончили свое предложение вместе.

— Совсем молодки. Ни женихов. Ни детей, а коли сгинете там? — начали отговаривать их от такого решающего шага.

— А мы богам отплатить хотим, — Зоря смотрела решительно, хоть и жалась к сестре.

— Невредимыми вернемся, коли Бог единый не призовет, — Вечерка не отставала от сестры.

— Мы так же можем попросить поддержки у других сел. Я лично обращусь к старосте Прохоровки и его второй жене — Вете, — предложила я и увидела возродившуюся надежду среди односельчан.

— Беда должна объединять. Тогда мы все сможем преодолеть, — добавила Желанна и по-доброму улыбнулась мне.

Я ощущала, как Макошь оплетала нас незримыми нитями. Ее легкие пальцы прошлись по спокойному течению моей судьбы и наводили рябь. Теперь, мы будем связаны. Может, нас разведет время и разойдутся наши берега, но единая тропа будет у девочек, которые пойдут в деревню к зараженным.