– А, нет. Фламенко я не умею танцевать, как и любой другой танец. Это для моей бабушки. Ей семьдесят, и она старается взять от этой жизни все.

– Похвально.

– Да, она частенько увлекается чем-то и занимается этим пока на смену не приходит новое увлечение. Последнее хобби – организованная зарядка по утрам с соседями. Это клуб для избранных, где ее участники каждое утро дышат природой.

– Это как?

– Ну, они приходят в парк и ложатся на специальные коврики. А потом, наверное, закрывают глаза и вдыхают ароматы улицы.

На квадратном лице снова появляется слабая улыбка, и я одергиваю себя за то, что болтаю лишнего.

– Интересно. А теперь она увлеклась танцами?

– Судя по всему. Вместе с теми же соседями. Для них, по-видимому, я и накупила столько стучалок.

– Ты живешь с ней?

– Нет. Они с мамой живут в Сургуте.

– А как ты оказалась в Тюмени?

– Не кажется ли тебе, что ты задаешь слишком много вопросов? – подозрительно хмурюсь я.

Марк безразлично пожимает плечами и снова пробует вино.

– Ты ведь охотно на них отвечаешь.

Официант приносит наш заказ. Мы принимаемся за еду, и несколько минут за нашим столиком царит молчание.

– Как вы с Сашей познакомились?

– Она пришла ко мне на макияж, – просто отвечаю я.

– И так зарождается женская дружба! – саркастически замечает он, накалывая креветку в кляре.

– Мы просто нашли общий язык. Ко мне приходят сотни женщин, и большинство из них так или иначе делятся со мной своими планами или просто пытаются завязать разговор, рассказывая о чем-то несущественном.

– И о чем говорила тебе Саша? Наверное, ах, я встретила одного простофилю, который по уши в меня влюбился! И бла-бла-бла.

Опускаю вилку на тарелку и нетерпеливо гляжу на Марка.

– Ты несправедлив к ней.

– С чего ты взяла? Или она сама тебе что-то говорила?

– И дураку ясно, что ты не в восторге от свадьбы. Ты ведь, как там, закоренелый холостяк, да?

Марк с подозрением смотрит на меня, потом спокойно отпивает вино и вновь принимается за еду.

– И не думаю, что Ваня обрадовался бы, узнав, что он простофиля.

– А кто он, по-твоему? Только чокнутый может говорить всю ту чепуху, которую он нес сегодня про доверие и сердце.

– Не у всех аллергия на чувства.

– Почему-то сегодня ты деликатно умолчала об этом. Значит, все, кто, влюбляется, женятся, создают семью – правильные люди, да?

– Так и должно быть. Это правильно.

Я напрягаюсь, потому что моя собственная болтовня загоняет меня в клетку.

– И кто же ты в этой жизни? Кажется, я не вижу на твоем безымянном пальце бриллиант. Или он настолько маленький, что его с трудом можно заметить?

Я с раздражением смотрю на его злую усмешку и крепко сжимаю вилку.

– Ой, прости. Или ты еще не нашла такого же влюбленного болвана, похожего на Ваню, да? Что ж, спроси у своей подружки, как это делается. Она-то знает толк в этом деле.

– Они по-настоящему любят друг друга, почему тебя это так раздражает?

– Потому что очень скоро эта розовая пелена на их глазах спадет, и тогда начнется то, что и должно быть. Скандалы, бесконечные крики и, пожалуй, самое приятное во всей этой жуткой ситуации – измены. Бытовуха заглотит их и не подавится, а Ванька станет сильно жалеть о том, что когда-то дал себе слабину и купился на безотказный и регулярный секс. Ведь долгое время спать с одной и той же женщиной все равно что…

– Окунаться в бассейн с кислотой, – тихо добавляю я, изумляясь его словам. – Боже, и сколько же в тебе высокомерия.

– Я просто реально смотрю на вещи. Ты ведь такого же мнения, не будь лицемерной. Только дурак не понял бы, о чем именно ты сегодня говорила. Эти влюбленные голубки, может, ни черта не заметили, но вот я – слушал тебя внимательно. Так что же помешало тебе стать правильным человеком, Лер? Ты ведь старалась, но что-то случилось, и вдруг – бах! – стала изгоем в мире правильных людей.

– Спасибо, у меня пропал аппетит, – рявкаю я, кинув белую салфетку на стол.

– А разве я что-то не то сказал? Может, в какой-то момент тебе просто осточертели все эти розовые сопли, которыми сморкаются Саша с Ваней, и ты поняла для себя, что лучше жить вот так, свободно. Без обязательств, обещаний и чувств, а? Просто наслаждаться жизнью.

– Это неправильно, – говорю я тихо.

Марк лениво улыбается и с подозрением пробегает глазами по моему лицу.

– Ты так думаешь из-за того, что мы с тобой переспали пару раз? При этом не говорили ту ересь, о которой постоянно твердит мой брат? Знаешь, ничего зазорного в том, чтобы просто насладиться горячим сексом и кайфануть от этого, я не вижу. И будь ты так обеспокоена своим членством в обществе правильных людей, то сделала бы все, чтобы между нами ничего не произошло. Ну, хотя бы попыталась. Однако ты получала такое же удовольствие, как и я. Без обязательств.

Он допивает вино в бокале и доливает его из бутылки. Во мне кипит ярость, пытаюсь взять себя в руки, но лишь сильнее сжимаю вилку, и ее острые углы больно впиваются в кожу.

– Должно быть, тебя сильно потрепало, раз ты такого ужасного мнения о жизненных ценностях. И что же случилось? В детском саду бросила девочка?

Он переводит на меня глаза, сузившиеся в тонкие щели. Я тоже умею язвить.

– А ты коварна. В тихом омуте черти водятся, это про тебя.

– Или подружка в университете, которую ты любил до безумия, предпочла тебе другого?

Марк едва заметно дергается, и на долю секунды мне кажется, что я потянула за нужную ниточку, но тут же его лицо озаряет злая, но уверенная улыбка, и по моему телу проносится дрожь.

– Наверное, та тетка в магазине была права. Ты не такая добрая и милая, за какую себя выдаешь.

Решаю промолчать, хотя внутри все кипит. Достаю из сумочки бумажные купюры и кладу их на стол.

– Да брось! Хорошо ведь сидим. Мне еще никогда не было так интересно общаться с девушкой, честно.

– Иди к черту, кретин.

Поднимаюсь и иду к выходу, кинув на удивленного официанта безразличный взгляд.

Чертов ублюдок. Решил, что я буду спокойно выслушивать его издевательства и продолжать сидеть с ним за одним столом. Господи, да чем я только думала, когда ложилась с ним в постель?

«Уж явно не головой», – слышится мне проповеднический голос Вани.

И о чем еще успела поведать Марку моя свекровушка? Если бы сейчас она появилась на моем пути, я бы высказала ей все, о чем так долго молчала! Нет, я бы во всеуслышание рассказала правду, которую она так боится услышать. Идиотка.