— Кто-нибудь еще предлагал вам заявить в полицию?

— Что вы имеете в виду?

Майло посмотрел на ее кольцо.

— Тогда он еще не был моим женихом, — сказала Бет Галлегос. — Мы начали встречаться незадолго до того, как я обратилась в полицию.

Майло постарался сделать свою улыбку теплой.

— Как зовут этого счастливчика?

— Энсон Конниф.

— И когда настанет этот великий день?

— Осенью. — Темные глаза Галлегос заискрились. — Лейтенант, для чего все эти вопросы обо мне и моих родных?

— Мне нужно связать концы с концами.

— Концы? Прошу вас, пожалуйста, не впутывайте меня. — Она повысила голос: — Я не смогу снова вынести все это!.. Пожалуйста!

Кафе было почти пустым, но несколько сидевших там посетителей повернули головы в нашу сторону. Майло тяжело уставился на них и не отводил глаз, пока они не отвернулись.

— Вынести что, мэм?

Галлегос издала легкий стон и стала тереть глаза.

— Юридические процедуры, суды… Я больше не хочу никаких показаний под присягой. Пожалуйста, не вмешивайте меня во все это.

— Я здесь не для того, чтобы заставить вас страдать, мисс Галлегос, но мне нужно переговорить с тем, с кем Гэвин конфликтовал.

Галлегос покачала головой:

— Не было никакого конфликта. Я никогда не кричала на Гэвина, никогда не жаловалась. Просто проблема вышла из-под контроля. Ему нужно было как-то справиться с ней.

— Он прекратил вас преследовать? — спросил я.

— Да.

— Совсем?

— Совсем.

Ее взгляд переместился в сторону.

— И вы больше не слышали о нем?

Она начала теребить салфетку, потом оторвала уголки и, наконец, собрала и сложила в блюдце горку из бумажных обрывков.

— Все в основном закончилось, — сказала Галлегос. — Закончилось. — Ее голос задрожал.

— Бет, вы очень добрый человек, — вкрадчиво произнес Майло. — А это также означает, что обманщик вы никудышный.

Галлегос бросила взгляд на дверь, словно намереваясь сбежать.

— Так что произошло? — спросил Майло.

— Это было всего лишь один раз. Месяц назад. Но то был совсем пустячный звонок, потому я никому о нем и не рассказала.

— Где он вас нашел?

— Здесь. В кабинете. У меня было два пациента, и секретарь передала мне трубку. Гэвин сказал ей, что он мой друг. Она ничего не знала о моих… отношениях с Гэвином. Когда я услышала его голос, то… он заставил мое сердце забиться, меня прошиб пот. Но он был… в норме. Ничего из ряда вон выходящего. Он сказал, что сожалеет обо всем, что натворил, хочет извиниться. Потом он сказал, что кого-то встретил, начал налаживать свою жизнь и надеется, что я прощу его. Я ответила, что уже простила. Вот и все.

— Вы считаете, что он говорил правду? О том, что кого-то встретил?

— Гэвин казался искренним, — ответила она. — Я поздравила его, я радовалась за него. — Она вздохнула. — Он показался более… зрелым. Уравновешенным.

— Он ничего не говорил о своей девушке?

— Нет. Но голос его был счастливым. Тогда мне подумалось: Гэвин наконец приходит в норму. — Она притронулась к ручке своей чашки, покрутила пакетик с чаем. — Я никогда не относилась к нему плохо, лейтенант. Он всегда вызывал во мне лишь жалость. И страх, когда ситуация становилась по-настоящему напряженной. Но я была счастлива, что все у него начало складываться.

— Энсон, вероятно, тоже счастлив, — сказал я.

— Я не рассказала Энсону о том звонке.

— Это его сильно расстроило бы.

— Конечно. Он и так пережил со мной достаточно. Мы начали встречаться, когда Гэвин еще преследовал меня. Это не самые лучшие условия для завязывания отношений.

— Энсон, видимо, был сильно огорчен, — кивнул Майло.

— А любой на его месте? — Глаза Галлегос просветлели. — Вы ведь не собираетесь беседовать с ним, правда?

— Собираемся, Бет.

— Зачем?

— Мы беседуем со всеми, кто конфликтовал с Гэвином.

— Они вовсе не конфликтовали! Пожалуйста, не надо… не впутывайте Энсона во все это! Он никогда никому не делал зла… Он не такой.

— У него легкий характер?

— Он зрелый. Дисциплинированный. Умеет себя контролировать.

— Чем он занимается?

— Занимается? — переспросила Галлегос.

— Я имею в виду его работу.

— Вы все же собираетесь с ним беседовать?

— Мы обязаны, мэм.

Бет Галлегос на несколько секунд спрятала лицо в ладонях. Когда она снова подняла глаза, то была очень бледна.

— Мне так… так жаль, что Гэвина убили. Но я на самом деле больше не могу. Во время процесса меня вызывали в суд; это было ужасно.

— Дача показаний — неприятная процедура.

— Неприятным было само присутствие там. Все эти люди, которых видишь в вестибюлях… Запахи, ожидание. Я прождала целый день, но меня так и не вызвали. Благодарение Господу! На самом деле не было никакого процесса, Гэвин во всем признался. Позднее он с родителями прошел мимо меня, совсем рядом, и его мать посмотрела на меня так, будто это я во всем виновата. Я даже не говорила Энсону, что иду в суд, не хотела, чтобы он терял день. — Ее взгляд переместился влево. Она прикусила губу. — Нет, причина в другом. Я не хотела, чтобы это дело… оскверняло наши отношения. Я хочу, чтобы Энсон считал меня сильной. Пожалуйста, оставьте нас в покое.

— Бет, я не заинтересован в том, чтобы вносить в вашу жизнь осложнения. И нет причин считать, что вы — или Энсон — ока — Бет, я не заинтересован в том, чтобы вносить в вашу жизнь осложнения. И нет причин считать, что вы — или Энсон — окажетесь как-то замешаны в этом деле. Однако идет расследование убийства, и если я не побеседую с вашим женихом, то это значит, что я пренебрег своими служебными обязанностями.

— О'кей, — едва слышно проговорила Галлегос. — Я понимаю…

— Какой у Энсона адрес?

— Мы живем вместе. У него. Огден-драйв, недалеко от Беверли. Но его нет дома, он работает.

— Где?

— Преподает боевые искусства: карате, тейквондо, кикбоксинг. Он у себя во Флориде был чемпионом по кикбоксингу, и недавно его наняли на работу в спортзал недалеко от дома. Уилшир, рядом с Кресчент-Хейтс. Еще по воскресеньям он работает с молодежью в церкви, в Белл-Гарденс. Мы оба христиане, познакомились во время церковной службы. В сентябре у нас свадьба.

— Примите поздравления.

— Он хороший парень, — сказала Галлегос. — Любит меня и не ограничивает мою свободу.