Приведённый выше список далеко не полный, биографические данные многих таволжан-фронтовиков пока не установлены. Вот некоторые из тех, чьи имена должны быть вписаны в историю Верхних Таволог:

ВАСИЛЬЕВЫ:

Яков Сидорович, 1915 г. р., танкист, похоронен в пос. Верх-Нейвинский

Корней Сидорович, 1920 г. р.

Анисья Сидоровна, 1923 г. р., зенитчица, участвовала в форсировании Днепра

Михаил Сидорович, 1925 г. р., десантник-танкист, похоронен в Солнечногорске

Владимир Сидорович, 1927 г. р., служил юнгой в конце войны на Черноморском флоте

Все они остались живыми, пройдя ВОВ.

ВАСИЛЬЕВ Родион Иудович, ушёл на фронт из В.Таволог, похоронен в Н. Сергах.

ГАЁВ Потап Минеевич, подполковник, похоронен в Тавде.

ГРОШЕВ Семён Евстигнеевич, участник войны, умер от ран.

КОЛ НОГОРОВ Ефим Ксенофонтович, похоронен в Лае.

КОЛ НОГОРОВ Треф илий Ксенофонтович, похоронен в В. Таволгах.

МАТВЕЕВ Симон Агафонович, участник войны.

МАТВЕЕВ Степан Симонович, участник войны, похоронен в Верх-Нейвинске.

МЕЛЬНИКОВ Михаил Николаевич, похоронен в В. Таволгах.

НАЗАРОВ Гавриил Артемьевич, 1910 г. р., похоронен в В. Таволгах.

НИКОЛАЕВ Тимофей Кириллович, примерно 1923 г. р., участник Сталинградской битвы, получил тяжёлое ранение, был комиссован. С 1943 года занимался начальной военной подготовкой призывников. Похоронен в п. Аятка.

СУЧКАЛОВ Михаил Трофимович, 1908-1976, по неподтверждённым данным воевал под Великими Луками.

Грянула война. Ушли из Таволог мужики воевать. Отправились сначала заматеревшие, бывалые, умудрённые жизнью, а потом очередь дошла до безусых юнцов.

Если кто-то по какой-либо статье не подходил для фронта – забирали в трудармию. Выгребли всех и вся, всё, что только можно было.

Полуопустошилась деревня – остались бабы с детишками и подростками, да старики с калеками-инвалидами.

Одна бабонька повоет-попричитает над военкоматовской повесткой, проводит кормильца-мужа, пройдя с ним за околицу деревни (может, кто-то и в последний раз), повиснув на его руке да положив голову на плечо, а другая – позаходится, рыдая над похоронкой своего единственного и родного, которого любила, с кем радовалась жизни, от которого рожала детей, и снова, та и другая, запрягутся в работу… Работушка-то та повседневная, многочасовая, изнурительная и везде завсегда такая непосильная, что все жилы вытягивала. Полуголодные, в поле ли они или в лесу, на ферме или в цехе – везде трудились до изнеможения, на износ, забыв про смех и болезни. Первая, со своими чадами, будет жить надеждой на возвращение мужа-отца живым, а вторая, в одиночестве, с детьми будет выживать и, вдовствуя и храня в своем сердце любовь к убиенному, будет одна поднимать сирот. Война востребовала себе всё, не оставив ни техники, ни тягловой силы. Если и было несколько захудалых лошадёнок, то их берегли для более важных работ, а тракторы на период посевной и уборочной кампаний направлялись из Аятской МТС. Получалось: ты и баба и мужик, ты и лошадь, ты и бык… Это народное изречение с приплюсованными каким-то человечным моральным духом и особой дружбой и взаимовыручкой между народом (война сплотила всех), и было тогда основой для выживания. Долго и мучительно тянулось военное лихолетье.

Ребятня, предоставленная сама себе, дома одна, а самые старшие, посмышлёнее, назначались главенствующими, которых меньшие слушались беспрекословно. И получить от них оплеуху за непослушание было очень просто.

Дети войны, 1942 год

Кого-то из малышей верёвочкой за поясок или за ногу привязывали к лавкам-кроватям, чтобы как-то обезопасить своих чадунь. Изнывали, разрывались душеньки у матерей, да с работы не убежишь – не ускочишь даже на минутку – подсудное было дело…

Дети войны – последние дни счастливого детства, а завтра была война… Короткова Вера. Всю войну находилась с отцом Ювиналием Дмитриевичем Коротковым, работавшим в войну на Уралмаше. Июнь 1941 г., Невьянск

Верхние и Нижние Таволги-деревни, основанные старообрядцами, войну встретили, как все. Частная собственность и предпринимательство в них были уничтожены.

Зажиточные и состоятельные крестьяне были выдворены из деревни, а кто-то, чувствуя угрозу, исчезал сам. Колхоз «Авангард» в Верхних Таволгах и ещё не окрепшие после создания артели «Новый путь» и «Керамик» ослабли из-за поредевших в связи с мобилизацией рядов работников, к тому же часть тружеников была привлечена на Осиновский рудник Невьянского прииска.

В таких условиях таволжанам пришлось перестроиться на военный лад и везде работать и трудиться на пределе своих возможностей.

Короткова (Костоусова) Анастасия Леонтьевна не провожала на фронт мужа и не была тогда ещё матерью – возрастом не вышла. Но история и судьба нижнетаволожской артели «Керамик» того, военного, времени – это судьба её и её сверстников, которые составляли одно целое, жившее по законам военного времени и чаявшее одного: чтобы скорее закончилась война.

Родилась Анастасия 11 ноября 1925 года восьмым, самым младшим, ребёнком в большой старообрядческой семье Леонтия Николаевича и Ефросиньи Панфиловны Костоусовых.

Обычная размеренная жизнь при живых родителях со старшими тремя братьями и четырьмя сестрами казалась безоблачной.

В школе она училась хорошо, и учение давалось ей легко. Некоторые из старших уже поженились, повыходили замуж, и семья разрасталась нарождавшимися внуками.

Короткова (Костоусова) Анастасия Леонтьевна, труженик тыла, всю войну проработала в артели «Керамик», награждена медалью «За доблестный труд в ВОВ». 1945 год.

Родители – потомственные гончары, и дети тоже шли по этим стопам. Продукция гончаров – всевозможная керамическая посуда: горшки, латки, корчаги, квашёнки, водянки, крынки – была доступной, дешёвой и востребованной по тем временам и давала определённый доход производителям, а личное хозяйство обеспечивало надёжный продовольственный достаток. Скотины и птицы (гусей, индюков, уток, куриц) держали помногу, к тому же заядлые охота и рыболовство мужской половины семьи приносили дополнительную прибавку к общему столу.