— Не так быстро, мистер Паско, не так быстро. Где вы находитесь?

— Телефон-автомат возле таверны «Нортвинд». Она сразу за Алгонкинским торговым центром, знаете?

Делорм отлично ее знала. Один ее молодой человек любил английское пиво, и они почти каждый пятничный вечер проводили в «Нортвинд», запивая пивом рыбу с жареной картошкой. К сожалению, ничего более романтического в этих отношениях не было.

— Я фотографировал с холма залив Четырех миль. Поехал туда на внедорожнике, знаете, хотел выбрать место, где можно сделать хороший снимок. И вдруг вижу труп. Женщина. Похоже, она замерзла.

— С вами был кто-нибудь еще?

— Нет. Знаете, люблю быть один, когда снимаю. Не хочется, чтобы кто-то поджидал, пока я сделаю фото, и топал ногой от нетерпения. Начинаешь запарывать кадры, забываешь про штатив, снимаешь не со всех ракурсов… Это, знаете, не очень-то…

— Как там с дорогой? Можно проехать на фургоне?

— Нет. Это страна джипов.

— Хорошо, мистер Паско. Никуда не уходите. Никому не говорите о том, что нашли. Мы приедем через несколько минут.

Делорм постучала в дверь кабинета Даниэля Шуинара и вошла, не дожидаясь разрешения. Он внимательно выслушал ее сообщение о телефонном звонке.

— Итак, есть вероятность, что это наш пропавший доктор, — заключил он.

— Я бы сказала — довольно высокая вероятность.

— Вам нужна помощь. Жаль, что Маклеода нет в городе. Возьмите Желаги. И кого-то из экспертов. — Он набрал короткий внутренний номер. — Арсено, хватит на сегодня спорта. Для вас с Коллинвудом есть настоящая работа. Берите «лендровер»: видимо, на вашем фургоне там не проехать. — Он повесил трубку. — Чего вы ждете? Отправляйтесь.

— Я еще не позвонила коронеру.

— Я с ним свяжусь. Вперед. — И с легкой завистью добавил: — Хотел бы я поехать с вами.

— Мне тоже жаль, — откликнулась Делорм. — Но вы теперь — большой человек.

— Я знаю, — проговорил Шуинар и кинул огрызок карандаша в корзину. — Это очень обидно.

Кен Желаги был известный болтун. Когда они сели в машину, в нем словно бы включился специальный механизм, как у говорящей куклы, и началось: жена, дети, хоккей… Но Делорм удалось навести его на нужную тему — соседей доктора Кейтс.

— Многие сейчас разъехались, кто-то на Багамах, кто-то еще где-то, так что там особенно не с кем было поговорить. Типичный многоквартирный дом, в том смысле, что никто никого толком не знает. В таком доме даже если умрешь, все равно об этом может никто не узнать. В общем, если коротко, то вечером в понедельник, в ночь на вторник и во вторник утром никто ничего необычного не видел. Все или смотрели телевизор, или лежали в постели, и никто ничего не слышал.

— Странно, — заметила Делорм. — Если ее похитили, кто-нибудь должен был услышать возню.

— Она могла уехать с кем-то добровольно, нам же пока ничего не известно. Она могла поехать с каким-то знакомым. А потом, допустим, попала в аварию. Тогда понятно, почему с тех пор никто ее не видел и не слышал.

Желаги снова свернул с темы и начал разглагольствовать о своей семье. Делорм поймала себя на мысли, что хочет, чтобы на его месте сейчас оказался Кардинал, обычно такой же немногословный, как и она сама. Желаги не умолкая толковал о родне жены, о социальных пособиях, о страховых выплатах за автомобиль. Это было как стихийное бедствие.

— Желаги!

— Что?

— Угомонись ты, ради бога.

— Я просто общителен. В отличие от тебя.

Пожалуй, по общительности и дружелюбию никто в управлении не мог тягаться с Желаги. Это был типичный «славный парень», и Делорм стало стыдно за то, что она так на него напустилась. Они успели проехать несколько кварталов, а она все виновато молчала.

— Извини, — наконец сказала она, когда они остановились на светофоре. — Просто думаю о докторе Кейтс.

— Ничего, — откликнулся Желаги. И тут же пустился рассказывать о снегоходе, который недавно купил для детей. Эти новые «бомбардиры» просто дьявольски быстрые.

Они проехали по Самнер-стрит, пересекли окружную и выбрались на Шестьдесят третье шоссе. Лед блестел на всех крышах, проводах, ветвях. Небо сияло лазурью. Солнечные лучи, отражаясь от обледенелых кровель и деревьев, били в глаза слепяще-белым светом, но на расстоянии это было как поблескивание елочной мишуры.

Само шоссе очистили от льда, и им удалось добраться до «Нортвинда» меньше чем за двадцать минут. Тед Паско стоял, прислонившись спиной к своему «джипу-рэнглеру», с сигаретой во рту.

— Я ведь больше не курю, — сказал он вместо приветствия. — Два года назад бросил. Но эта штука меня, знаете, потрясла. Никогда раньше не видел покойников — ну, кроме отца, но это совсем другое дело. Я просто весь трясусь, знаете. — В подтверждение он вытянул руку; она действительно дрожала.

Делорм представила ему Желаги и спросила Паско, во сколько тот обнаружил тело.

— Минут сорок пять назад. Я сразу же подъехал сюда, чтобы позвонить. — Он указал на телефон-автомат.

— Вы были один?

— Только я и фотоаппарат, больше никого. Знаете, такой лед увидишь не часто, вот я и поторопился выехать, пока он не растаял. Я был на дороге для лесовозов примерно в километре к востоку отсюда.

Арсено и Коллинвуд подъехали на своем «лендровере» и остановились у обочины. Делорм дала им сигнал: «Подождите одну минуту».

— Мистер Паско, не могли бы вы довезти нас до этого места? А наши эксперты поедут следом.

С шоссе свернул «лексус», и Делорм внутренне застонала. Роль коронера исполняли по очереди несколько врачей. Не повезло: второй раз подряд ей приходилось иметь дело с доктором Барнхаусом.

— Наверное, вам лучше поехать с Арсено и Коллинвудом, доктор, — посоветовала она. — Не думаю, что ваш замечательный автомобиль сможет добраться туда, куда мы едем.

— Великолепно, — мрачно отозвался Барнхаус. — Просто чудесно. — Но все-таки он вылез из машины вместе со своим черным саквояжем.

Всякие лесозаготовки в районе Алгонкин-Бей прекратились еще полвека назад, но старые подъездные дороги сохранились. Десятилетиями они оставались заброшенными, но в последние годы благодаря увлечению внедорожниками по ним вновь стали ездить. После недавней оттепели толщина снега в лесу была не больше десятка сантиметров, и сверху этот снег был покрыт тонкой коркой льда. Сцепление колес с поверхностью оказывалось в результате лучше, чем на городских улицах.

Лес был сплошь сосновый. Сучья склонились под тяжестью снега, но стволы стояли прямо: деревья здесь тысячелетиями проходили естественный отбор. Они были покрыты льдом, как панцирем, и сверкали, словно на лазерном шоу.

— Вот где я вышел, — сообщил Паско. — Не хотел, знаете, рисковать и объезжать эту штуку. — Он указал на поваленное дерево, лежащее поперек дороги.