Чувствуя потребность побыть одному и заняться собственным очищением, я поблагодарил Свами Чидананду и покинул ашрам. На следующее утро, сидя на берегу Ганги, я написал матери такое письмо.

Любимая мама!

Я пишу тебе из Ришикеша, священного города на берегу Ганги. Мне кажется, что в царящей здесь атмосфере умиротворения и покоя можно научиться очень многому.

Я занимаюсь здесь тем, чем и подобает заниматься в святом месте, хотя мне было бы непросто объяснить тебе, что именно я делал все это время. Я приехал сюда не как турист или экскурсант. Здесь я ищу собственную душу. Жизнь на Востоке разительно отличается от всего, к чему привыкли жители Америки и Европы. Здесь всё другое. Я пока не знаю, когда вернусь, но одно могу сказать точно: я очень скучаю по всем вам и по своим друзьям и с нетерпением жду встречи с вами. Но ты должна понять, что прежде мне нужно выполнить то, ради чего я приехал на Восток, — постичь истинный смысл жизни.

Твой любящий сын,

Ричард

Индия, Гималаи, Ришикеш, январь 1971 г.

Я сел в переполненную лодку, которая переправляла пассажиров на восточный берег Ганга. Рядом с лодкой, в переливающемся на солнце речном потоке, плавало множество крупных рыб. Прохладный ветерок обдувал мне лицо, и я пил его глубокими глотками, вслушиваясь в доносящийся с берега гипнотизирующий речитатив — это ученики в ашрамах декламировали священные гимны Вед. Оказавшись на другом берегу, я в одиночестве побрел вдоль реки на юг в поисках укромного места. Найдя подходящее место, я сел и погрузился в размышления. У меня было такое ощущение, что я оказался не просто в другой стране, а за миллионы километров от того мира, который знал раньше. Через несколько часов меня вывел из медитации звук чьих-то шагов. Я открыл глаза. Ко мне, сосредоточенно глядя перед собой, медленно шел святой человек. Кожа его имела золотистый оттенок, у него была седая борода и волосы до плеч. Он был облачен в развевающиеся на ветру одежды и излучал умиротворение.

Я встал, приветствуя его. Подняв на меня свои большие добрые глаза, он произнес:

«Ты не знаешь, кто я, но я тебя знаю. Я видел, как велика твоя решимость. А сейчас подари свою одежду Ганге, и я вручу тебе одеяние садху».

«Что такое садху?» — спросил я.

«Садху — это странствующий отшельник, отказавшийся от мирских привязанностей ради божественной жизни. Иными словами, садху — это монах».

На берегу священной реки он дал мне два куска тонкой белой хлопчатобумажной ткани и показал, как правильно обматывать их вокруг талии (это называлось лунги) и торса (эта часть называлась чадар).

Еще он дал мне набедренную повязку, или каупину, состоящую из двух кусков хлопковой ткани. Польщенный этими дарами, я опустил свою западную одежду в стремительные волны реки и вознес Богу молитву. Моя водолазка и джинсы исчезли в воде навсегда.

На прощание святой прошептал мне на ухо фразу, поразившую меня: «Отныне твоей матерью будет Ганга. В свой срок она сама покажет тебе это». С учетом того, что я только что написал письмо матери, его слова прозвучали как волшебный ответ.

Несколько дней спустя я пришел в Веда-Никетан — небольшой уединенный одноэтажный ашрам с дюжиной простых и скромных комнат. Обитатели ашрама, как и многие из тех, кого я тогда встречал, готовились к Кумбха-меле, самому большому религиозному празднику в Индии. Когда я услышал, что на празднике ожидается двадцать миллионов человек, я решил не участвовать в этом. В лесу недалеко от Веда-Никетана я нашел пещеру и поселился в ней. Каждое утро на рассвете я садился на берегу Ганги и всматривался в ее стремительно текущие воды. Ширина реки в этом месте достигала сотни метров, и берег был усыпан мягким серебристым песком и россыпями гладких камней. Переливаясь разными цветами, камни всевозможных размеров — от мелкой гальки до огромных валунов — напоминали сказочные драгоценные украшения. Понимая, что я недостоин сокровищ, к которым стремлюсь, я ощущал настоятельную потребность в очищении. Поэтому я решил каждый день в течение месяца с восхода и до заката молиться и соблюдать обет молчания. Я помолился о том, чтобы Бог указал мне подходящее для этого место и вдруг заметил в реке прямо перед собой гряду камней. Она образовывала нерукотворный мост к большому плоскому валуну, расположенному посреди Ганги метрах в десяти от берега. Этот камень и стал моим местом для медитации. Я садился на него и сидел весь день, окруженный со всех сторон могучим потоком Ганги. Это захватывающее зрелище помогало мне ощутить собственную ничтожность. В сумерках, по дороге в пещеру, я проходил мимо старика, который сидел на земле и продавал мелкую морковь, разложенную на куске старой мешковины. Видя меня, старик протягивал мне одну морковку. Я дал обет, что вода из Ганги и одна морковка в день будут моей единственной пищей в ближайшие тридцать дней.

Всю светлую часть суток я в полном одиночестве проводил на камне, повернувшись лицом навстречу течению. На противоположном берегу, по левую руку от меня, иногда можно было видеть какого-нибудь медитирующего йога. Справа простирались живописные предгорья Гималаев. Вершина ближайшей ко мне горы очертаниями напоминала сердце. Для меня она олицетворяла сердце Бога. Я часами смотрел на нее и думал о том, как безгранично сердце Бога, дарующее прибежище всем живым существам, как оно величественно и прекрасно. При восхождении на гору мы (оставляем позади равнину, и точно так же, если мы хотим совершить восхождение к сердцу Господа, нам нужно оставить позади все мешающие нам мирские привязанности. Искренняя духовная практика — это подъем в гору, и сколько бы трудностей ни возникало на этом пути, мы должны упорно идти вперед и не терять надежду. Гора сама поддерживает того, кто восходит на нее. Так и Господь, если мы искренни, непременно поможет нам достичь Его любящего сердца.

Вокруг меня со всех сторон раскинулась Ганга в своем зимнем наряде из сверкающих волн. Ее воды вздымались и бурлили, словно опьяненные ее же красотой. Ни один художник не в состоянии передать всю красоту хотя бы одного мгновения этого бесконечного великолепия. Река творила шедевр за шедевром и тут же уничтожала их. Я извлек из этого важный урок: все прекрасные явления этого мира преходящи. Здесь нет ничего постоянного. С каждым мгновением окружающая нас природа претерпевает изменения. Мать-Ганга, как и природа в целом, вечна, однако век ее творений недолог. Точно так же неумолимо разрушается все то, чем мы дорожим в этом мире. Нам не удастся ничего сохранить навсегда. Но если мы сумеем оценить красоту глубинного течения истины, то под бушующими на поверхности волнами радости и горя нам откроется совершенно иная реальность. Я сидел посреди реки, словно ее прилежный ученик. Ганга берет начало высоко в Гималаях и неостановимо течет к океану. На пути ей встречаются многочисленные препятствия — поваленные деревья, огромные камни и даже скалы, но ничто не в силах остановить ее течение. Она легко преодолевает все преграды, протекая над ними, под ними или обтекая их. Мать-Ганга учит нас, что, если мы хотим достичь успеха, нам нужно так же упорно стремиться к поставленной цели, невзирая на неизбежные препятствия, которые, как камни, пытаются преградить путь течению реки жизни. Мы должны огибать их и никогда не сдаваться. Бог поможет найти выход из любой ситуации.