люди вроде тебя очень стараются. Это хорошо – стараться. Так можно кому-то помочь.

Он поправил завязки на своей кроличьей шапке, шмыгнул носом, развернулся, сел и съехал с горки вниз.

Я не спешил ехать следом, стоял задумавшись. Под рыжим светом фонаря бежевая шапка Андрюши казалась почти клубнично-красной.

Мне стало очень приятно оттого, что Андрюша в меня верит. Так и должны поступать настоящие друзья.

– Эй! – сказал я ему. – Я тоже в тебя верю!

Радостный, я решил съехать с горки, я подумал, Андрюша успеет отойти, но он так и сидел, а я уже несся на него. Так я в него врезался, и он упал носом в снег.

Мне стало так стыдно, а Андрюша сказал:

– Всё в порядке, Арлен.

Он никогда и ни на что не злился. Даже на Борю не злился никогда.

Вот что значит золотой характер.

А сегодня мы обработали перекисью перочинный ножик, порезали себе ладони и побратались навсегда.

Потому что если один раз смешиваешь кровь, то дружба уже никогда не закончится. Кровь смешалась, и всегда теперь мы будем как братья.

Я бы хотел себе брата. Я был бы рад, если бы мама вышла замуж и родила мне брата. Я бы заботился о нем и никогда не давал в обиду.

Как Володя, который, когда мы ходили в лес, мазал Борю гвоздичным одеколоном от комаров, я бы тоже с детства своего младшего брата защищал даже от обычных насекомых. А если бы мы с братом встретили волка, то я бы пожертвовал жизнью.

Если так подумать, Андрюша действительно младше меня, пусть на несколько месяцев.

Однажды, когда мы гуляли, он соврал какой-то старушке, что мы двойняшки. А мы ведь совсем непохожи, но старушка поверила.

Я его тогда не заложил, потому что мне было приятно, только потом сказал, что врать нехорошо.

Шрам болит, и буквы выводить тяжело, особенно некоторые.

Запись 27: Больно

А вдруг мне правда нравится, когда мне больно?

Когда мне больно, я чувствую себя сильным.

Когда мне больно, я чувствую себя чистым.

Когда мне больно, я чувствую себя хорошим.

Но саму боль я ощущаю плохо, приглушенно, как через вату, и, когда она все-таки пробивается ко мне, я сразу перестаю думать, что я нехороший или слабый.

Я становлюсь лучшей версией себя.

Вдруг это плохо? Или это мне поможет, потому что я должен испытывать много боли?

Мне должно быть стыдно?

Я все время трогаю синяки на коленях, когда волнуюсь.

Запись 28: Фиточай, зеркала и последняя ночь

Надо рассказать все обстоятельно, все равно сегодня я заснуть не смогу, а уже рассвет и все хорошо видно, особенно если сесть на балконе.

Андрюша, я знаю, тоже не спит, а думает. Я предпочел его не тревожить.

Во-первых, вечером мы пили фиточай. Он очень вкусный, травяной, совсем не такой, как обычный чай, и с таким сладковатым привкусом.

С фиточая все и началось.

Сразу скажу: самой красивой девочки в мире в очереди за фиточаем не было. Но и без нее народу собралось достаточно. Мы сразу же пошли к Ванечке и Алеше, рядом с ними стояла та самая бледная девочка из столовой.

– Привет, красотуля, – сказал ей Боря. – Огонька не найдется?

– Что? – спросил я. – О чем ты?

Девочка сказала:

– Я – Мила.

Голос у нее, как я и предполагал, оказался очень музыкальный. Я сразу вспомнил, как она похожа на пианистку.

– Ты – дочь солдата, который всегда одевается в черное, – сказал я, и Андрюша вздохнул:

– Соболезную.

Мне сразу стало стыдно, я покраснел.

Мила сказала:

– Мама умерла два года назад.

Я сказал:

– Сочувствую.

Она сказала:

– Папа – лучший друг Эдуарда Андреевича. Мы здесь отдыхаем каждый год, даже когда папе и не надо. Но в этом году ему обязательно надо.

– А твоя мама? – спросил Боря. – Тоже была солдатом?

– Да, – сказала Мила.

– Круто.

Теперь уже я толкнул Борю в бок.

Алеша сказал:

– Мила очень хорошо играет на скрипке.

Я почувствовал гордость и разочарование. Я, конечно, угадал, но не полностью.

Ванечка крутился вокруг нас, а потом нашел большую улитку и, кажется, он хотел ее съесть.

Я сказал:

– Если сделаешь это, амеба съест твой мозг.

Кажется, на Ванечку это произвело впечатление.

– Ужас какой, – сказал он. – А вас уже начали препарировать?

– А нас будут препарировать? – спросил Володя.

– Мила сказала, что да!

Мила покраснела и отвернулась.

– Я не то имела в виду, – сказала она, а потом быстро добавила:

– Так папа говорил.

Я сказал:

– Мне решительно все равно, что со мной будут делать, главное, чтобы это пошло на благо Родины.

Мила потрогала свои короткие волосы, и я предположил, что она недавно постриглась – еще не привыкла.

Ванечка сказал:

– А завтра будут вас препарировать?

– Завтра, – сказал Андрюша, – будут.

Мы стояли в очереди, болтали обо всяких повседневных делах: как там Найда (Найда, кстати, в порядке, а ее дети активно растут), куда пристроить щенков, что продается на набережной и можно ли устроить матч по пионерболу между нами и обитателями первого корпуса, наберется ли команда.

Максим Сергеевич курил в стороне, но из-за ветра едкий дым шел в нашу сторону.

Алеша так ничего и не сказал, но достал из кармана ингалятор. Я подошел к Максиму Сергеевичу и сказал:

– Не курите, пожалуйста. У мальчика Алеши астма.

Максим Сергеевич сказал:

– Поуказывай мне еще, Жданов.

И ушел сидеть на скамейку около клумбы.

А я потерял свое место в очереди и получил бы фиточай последним, если бы не Андрюша. Он взял стакан и для меня. Потому что мы как братья.

Пока мы пили фиточай (стакан необходимо было вернуть), завязалась еще одна интересная беседа. Фира сказала:

– Мы с Валей сегодня вызываем духов. С нами будет еще одна девочка, мы познакомились на пляже. Она местная.

– А когда вы будете вызывать духов? – спросил я.

– Ночью.

– Разве ей здесь можно быть ночью?

– Не запрещено.

– А ее родители?

– Они разрешили.

Ни во что из этого я не поверил.

– В общем, – сказала Фира. – Если хотите, Ваня, Алеша и Мила, можете тоже приходить.

– А мы? – спросил Володя.

– А вы – нет.

– Почему это?

– Потому это, – сказала Валя.

Завязался спор, в котором мы с Андрюшей не участвовали. Ванечка показывал нам огромную гусеницу.

Андрюша спросил его:

– Ты что-нибудь знаешь о паразитических осах?

Ванечка покачал головой. А вы что-нибудь знаете о паразитических осах?

Вместо жала у них яйцеклад. Они впрыскивают яйца