– Мы живем моментом, Анжелина, – тихонько произнес он. – И моя работа – позаботиться, чтобы вы выбрались отсюда на север.

Хозяйка дома тем временем налила всем к ячменному кофе немного какого-то крепкого спиртного напитка – должно быть, на основе картофельных очисток.

– Понимаю.

– И обещайте мне, что будете доверять Фосилю. Он эти края знает как свои пять пальцев, сумеет провести вас в целости и сохранности.

Лизетта посмотрела на своего соотечественника. Перестань он так хмуриться – и нетрудно вообразить, как он пленяет сердца по всему Провансу. Было в нем что-то крайне притягательное. Возможно, решила Лизетта, он кажется таким интересным благодаря своей молчаливости – ведь он совершенно ничего о себе не рассказывал. Причем вовсе не из-за обязательной секретности – просто отстраненно держался. Пару раз она ловила на себе его взгляд, и во взгляде этом неизменно что-то вспыхивало. Однако Лизетта заметила, с каким безграничным почтением он относился к мадам Маршан. Быть может, за грубым фасадом живет доброе сердце?

– Если Фосиль скажет, что надо идти таким-то маршрутом, не спрашивайте, почему да как. Просто делайте, как велено, – продолжал напутствовать Роже.

– Конечно. А Фосиль доведет меня до… куда?

– Если хотите что-то спросить, спрашивайте напрямую, – внезапно вмешался Фосиль.

Наконец Лизетта добилась от него хоть какой-то реакции! Отлично. Значит, эмоции у него все же есть. Говорил молодой человек с марсельским акцентом, но в речи слышались и иные оттенки. Только теперь, наконец-то глядя на него по-настоящему, Лизетта поняла, что именно беспокоило ее с самого начала. Кожа у Фосиля была медового оттенка, из тех, что под солнцем легко покрываются ровным загаром. Синие глаза. Золотистые волосы. Уж верно, в его жилах течет и саксонская кровь.

– Haben sie Deutsch blut? – спросила она внезапно.

В кухне ощутимо повеяло холодком. Роже и мадам Маршан выпрямились и встревоженно переглянулись.

– Да, я немец, – отозвался Фосиль по-французски, глядя ей прямо в глаза немигающим взглядом.

– Простите, monsieur, – смутилась Лизетта.

Роже накрыл ее руку ладонью.

– Фосиля вам бояться нечего. Дела говорят громче слов, а он проявил себя истинным патриотом Франции.

– Вы хорошо говорите по-немецки? – поинтересовался Фосиль, и она уловила в его тоне нотку восхищения.

– Бегло.

– Это может оказаться очень полезным, – негромко произнес он себе под нос и наконец принял участие в общей беседе. Похоже, Лизетта все-таки растопила лед. – Первоначально Лондон просил меня проводить вас до Парижа. И я мог бы это сделать, mademoiselle, но обстановка на юге начинает накаляться. Гестапо вдруг стало гораздо активнее. Может статься, когда вы сядете в идущий на север поезд, я окажусь для вас только помехой, и гораздо безопаснее будет путешествовать одной. Впрочем, это мы решим в свое время.

– Вот и правильно, – одобрил Роже. – Оставляю вас на попечение Фосиля, Анжелина. И желаю успеха. Берегите себя. Я покину дом перед рассветом.

– Мы тоже, – сказал Фосиль.

Разговор перекинулся на предстоящее путешествие, а на Лизетту вдруг навалилась усталость. Мысль о предстоящем долгом странствии в обществе неразговорчивого партизана со всеми его тайнами и хмурыми взглядами совсем не радовала.

– Через Горд? – спросил Роже в ответ на какую-то реплику Фосиля.

– В аббатстве найдутся сочувствующие.

Под негромкий гул мужских голосов усталость двух последних дней начала понемногу брать свое. Лизетта встряхнула головой, силясь избавиться от сонливости, и заставила себя встать и заняться посудой. Мадам Маршан попыталась остановить ее, но Лизетта не хотела сидеть сложа руки. Убирая со стола, она наклонилась через плечо Фосиля, чтобы взять его стакан. Молодой человек почти не сдвинулся с места.

Пока девушка смахивала со стола крошки, мужчины поднялись. Фосиль поцеловал хозяйку дома и начал прощаться.

– Ему еще надо кое-что сделать, – неопределенно пояснил Роже Лизетте.

– А-а, – протянула девушка. – А я думала, мы все проведем этот вечер тут.

– Так и планировалось, mademoiselle, пока я не увидел, во что вы одеты, – вмешался Фосиль. – Я знаю, у кого одолжить для вас что-нибудь более подходящее.

Во второй раз почувствовав себя задетой, Лизетта не удержалась от ответной колкости:

– Может, тогда там и заночуете?

Фосиль ответил ей саркастической улыбкой. Оба отчетливо ощущали взаимную неприязнь. Подумать только – она и двадцати четырех часов не успела провести во Франции, а уже умудрилась погладить против шерсти того, от кого зависит ее безопасность!

– Спасибо, Фосиль! – Роже хлопнул соратника по спине. – Если не увидимся завтра, удачи. Береги себя!

Фосиль кивнул.

– Наши дорожки все равно скоро пересекутся. Ты тоже себя береги. Не очень-то гоняй на мотоцикле по холмам.

Оба ухмыльнулись. И только в этот миг Лизетта вдруг поняла: для них любое прощание может оказаться последним.

– Bonne nuit, mademoiselle, – бросил ей Фосиль без каких бы то ни было поцелуев или рукопожатий. – Вернусь перед рассветом. Спасибо за ужин, мадам Маршан.

Еще раз кивнув напоследок Роже, провансалец молча растаял в ночи.

Роже долго смотрел ему вслед, затем повернулся к Лизетте.

– Я в любой момент доверил бы ему свою жизнь. – Красивое лицо предводителя повстанцев было очень серьезно. – Пожалуйста, не забывайте об этом. Вы ничего не добьетесь, если будете смотреть свысока на людей, которые рискуют своей жизнью и родными, чтобы только нам помочь.

Лизетта потупилась, чувствуя, что заслужила колючий упрек.

– А у него есть семья?

– Его семью убили. У него все причины уйти в маки.

Лизетта подняла голову и нахмурилась.

– Но зачем убивать французскую семью?

– Об этом он пусть сам вам расскажет, если захочет.

Девушка кивнула. Роже перешел к практическим вопросам.

– Помните, если вам доведется ездить на велосипеде – а тут это распространенное средство передвижения, – не нарушайте правила. Если дадите немцам повод проверить ваши документы и они обнаружат, что такого номера на самом деле нет, все кончено. А теперь отдохните, Анжелина.

– Постараюсь, сэр, – прошептала она по-английски.

Роже усмехнулся.

– Меня так не называли с тех пор, как я преподавал… Доброй ночи. Дайте нам возможность вами гордиться.

Лизетту разбудила мадам Маршан. Стояла кромешная тьма. Девушка осознала, что проспала всю ночь, судя по всему, ни разу не пошевельнувшись.