Последний выходной прошёл как в тумане. Спал плохо, рассеяно отвечал на вопросы мамы, помогал ей с чем-то, но был полностью в себе. Мама косилась на него, но больше ни о чём не спрашивала.

На работе Тёма честно пытался погрузиться в дела с головой. Но впервые в жизни это не получалось. Постоянно отвлекался и разрывался между двумя желаниями: позвонить Диме или стойко ждать его месяц. И этот непрекращающийся внутренний конфликт изматывал больше, чем все остальное.

В конце дня решил, что всё же нужно возвращаться домой. Он не успокаивается у мамы. И чем дольше будет в таком состоянии у неё, тем больше вероятность, что и она занервничает, начнёт опять задавать вопросы. А врать ей дальше он не сможет.

Вечером, вернувшись после работы, «обрадовал» её:

— Мамуль, я завтра к себе уже поеду.

Его многое понимающая мама лишь тяжело вздохнула, погладила по спине:

— Ты уверен? Может ещё побудешь у меня?

— Уверен, мамуля. Я и так уже загостился.

Крепко её обнял, сожалея, что столько недосказанности сейчас между ними возникло. Но волновать её он не станет ни в коем случае. Он справится со всем сам. Но её нервы и далеко не здоровое сердце — побережет.

Возвращение домой следующим вечером далось ему морально тяжело. Зашёл в родную квартиру, и все воспоминания хлынули разом. В своём же доме стало непривычно пусто и одиноко. Чуть ли не каждый угол напоминал о Димке и о них вдвоём тут.

Сцепил зубы. Надо было брать себя в руки. Нужно сосредоточиться на работе и просто ждать. А не купаться в жалости к себе и в сомнениях в Диме. Только нервы себе так еще больше расшатает.

Включил наконец-то телефон, которой сразу зажужжал и запиликал посыпавшимися сообщениями. Среди прочего спама и мусора, нашёл сообщения о пропущенных звонках от Юрки и Женьки. Интересно, знают ли они о том, как кардинально изменилась ситуация после отпуска?

И сообщения… от Димы. Столько пропущенных звонков. И сообщения с текстом, которые он не сразу решился почитать. Его Димка, видимо потеряв надежду дозвониться, писал по несколько раз в день. Последнее из них перечитал не один раз, пытаясь унять бешено заколотившееся сердце:

«Я поговорил с родителями. Теперь они знают о нас. Отреагировали так, как я и ожидал. Да и ты тоже. На днях поговорю с Юлей… Светлячок, мне очень тебя не хватает. Хочу, чтобы ты знал и не сомневался — мы будем вместе.»

* * *

После прочитанных сообщений Димы, особенно после последнего из них, Тёма вертелся в постели и никак не могу уснуть. Он буквально кожей чувствовал, как Диме сейчас плохо. Может быть это просто его воображение всё рисовало в самых мрачных тонах. Но, если он не ошибается в своих предположениях, то с родителями у Димы случился очень серьёзный конфликт.

И мысль о том, что любимый человек сейчас один на один с этой бедой, и ему очень плохо — никак не давала покоя. Промучившись так ещё час, Тёма все же решился. Возможно он глупость надумал совершить, возможно покажет слабость характера. Но и эта мысль не удержала его в собственной постели. Вскочил, быстро оделся и вызвал такси.

Будучи уже в дороге продолжал сомневаться. Сотню раз успел передумать, и сотню раз решить, что поступает абсолютно правильно. В последний момент, подлетев к квартире Димы, замер буквально на пороге. Опять задумался, о том, что, наверное, нужно проявить характер. Но о каком характере может идти речь, если любимому человеку плохо. А он точно знает, что ему плохо. Чувствует это и душой, и сердцем.

В дверь не позвонил, и даже не по стучал. Только тихо поскрёбся, оставляя себе возможность отступить назад, если вдруг его не услышат и не откроют. Выждал пару минут. Никто не открыл. Снова тихо царапнул дверь, чувствуя, себя последним дураком и понимая, что нужно возвращаться домой. Что весь этот порыв — был ошибкой.

И почти уже собрался уйти, когда дверь неожиданно распахнулась.

— Я подумал, что мне показалось. — Дима пристально смотрел на него, казалось, что даже не моргая. Возможно опасался, что это всего лишь мираж? Но как только Тёма попытался отступить на шаг назад, схватил его за свитшот и затянул в квартиру.

Тёма оказался неожиданно прижат к стене.

— Светлячок… мой родной… Может я сплю? Или у меня бред на нервной почве? — Дима сильно сжимал его, щупал, будто проверял реальный, настоящий ли Тёма сейчас в его руках.

— Нет это я. Подумал, что после разговора с родителями тебе хреново и тоскливо. И… не смог не приехать.

— Очень хреново… — Дима провел носом по его шее, вдохнул такой родной запах. — И еще больше хреново от того, что тебя нет рядом.

Тёма вздрагивал от его прикосновений. Возможно, из-за нервного напряжения. Или под действием нахлынувших эмоций. А ещё от того, что тело, почувствовав близость любимого человека, начало отчаянно требовать его.

— Совсем плохо прошёл разговор?

— Да. Ещё хуже, чем ты можешь предположить. Ты же добрый, светлый душой. И вряд ли мог себе представить, что отец обзовёт меня «пидором».

— Димка… — резко выдохнув, Тёма крепко обнял его. — Мне очень жаль. Это больно. Очень. Он не должен был такое тебе говорить.

Грустно хмыкнув себе под нос, Дима решил рассказать всё. Тёма, как никто другой, имел право знать.

— Мне рассказали, что я какой-то извращенец и такие моему отцу в его семье не нужны. — набрал в легкие побольше воздуха. Сейчас ранили даже воспоминания о том разговоре. — Отец разве что полностью от меня не отрёкся, остановив себя в последний момент. Возможно мы больше и не будем общаться. Я не знаю.

Тёма был в шоке от услышанного. Крутой нрав отца Димы он знал хорошо. Но и предположить не мог, что тот в своей зашоренности дойдет до такого. Как можно отказаться от сына? Это не укладывалось в голове.

— Чёрт, как же всё хреново… — Тёма опустил глаза, стало очень больно за Диму. — Мне очень жаль, что тебе пришлось пройти через такое. Я этого боялся. И… лучше бы у тебя не было повода переживать подобное.

— Не смей! — Дима буквально рыкнул на него. — Не смей даже допускать мысль, что это твоя вина. — поднял его лицо за подбородок. — Я… ни о чём… не жалею. Слышишь меня?

* * *

Тёма нервно сглотнул, заставив себя посмотреть Диме в глаза.

Прозвучавшие слова согревали сердце и развеивали все сомнения. Нежно погладил его по щеке, стараясь прогнать возникшие в душе горечь и обиду из-за того как сделали больно любимому человеку, казалось бы, самые близкие люди. Потянулся к Диме и прижался с поцелуем к его губам.

Тот в ответ снова рыкнул, прижал сильнее к стене, жестко впился ответным поцелуем, с силой прикусил за губу. Тёма понимал, что у Димы в душе сейчас бушует ураган едва сдерживаемых эмоций. Пусть делает, что хочет. Искусает его губы в кровь, оттрахает прямо тут, на пороге. Только пусть ему станет хоть немного легче и не так сильно будет ранить мысль, что он возможно лишился родителей.