– Тогда почему ты вела себя так, словно ненавидишь меня?

– Я злилась на себя за то, что так и не сказала тебе о своих чувствах. Наверное, я все выместила на тебя, так как не хотела потерять еще и лучшую подругу, – она вздохнула. – Было проще находиться рядом с вами, притворяясь, что ты мне не нравишься. Но сейчас я уже не уверена в том, что притворяюсь, – спокойно договорила она.

– Джена, но все в конце концов сложилось удачно. Твой отец здоров. У нас все хорошо. Разве нет?

– Не загадывай больше никаких желаний обо мне, даже если думаешь, что помогаешь. Я серьезно. Знаю, я не смогу заставить тебя остановиться. Подозреваю, что даже не замечу, если ты опять что-то изменишь, захочешь, чтобы я любила тебя, или чтобы мы встречались, или еще что-нибудь в этом духе. Но, если в тебе есть хоть капля приличия, не делай этого.

– Я такого не сделаю! Конечно, не сделаю.

Девушка захлопнула ноутбук и провела пальцами по черному логотипу «Тэнди» в том месте, где раньше красовалось яблочко «мака».

– Лучше вообще не загадывай желаний. Ты явно не знаешь, что творишь. Не можешь контролировать то, что изменяет монета, – она опустила голову, челка упала на глаза. – Думаю, тебе пора. Мы закончили.

Он встал и подождал пару секунд, надеясь, что она скажет что-нибудь еще. Надеясь, что она попросит его остаться.

– Спасибо тебе за помощь, – сказал он.

– Лучше тебе завтра взять отгул, Эфраим, – Джена подняла ноги и прижала колени к груди, не сводя глаз с кофейного столика.

– Да, верно.

Он уже подошел к входной двери, когда услышал ее голос. Эфраим вернулся в гостиную, надеясь, что девушка передумала.

– Ты забыл монету, – сказала Джена.

Он поднял четвертак со столика и ушел.

А вечер так хорошо начинался. Он не только подружился с Дженой, но вместе они сумели хотя бы приблизительно понять, откуда взялась монетка. Он знал, что, работая командой, они бы смогли со всем справиться. Неужели последнее желание как-то все испортило? Нет, четвертак тут ни при чем. Он сам во всем виноват: он загадал все желания, он сделал выбор. Как только Эфраим рассказал Джене о своих приключениях, это был вопрос времени, рано или поздно она бы все узнала.

Он заслужил ее обиду и негодование. Чуть-чуть утешала мысль, что где-то могла существовать параллельная вселенная, где он не так сильно облажался, сделал другой выбор, и они с Дженой все еще оставались друзьями, а может, и парой.

Был только один способ хоть что-то исправить – доказать, что он может отвечать за свои действия. И для этого потребуется еще одно желание.

В библиотеку после вчерашнего Эфраим пойти не мог, с Натаном теперь ему тоже было делать нечего, поэтому он весь день шатался по парку Грейстоун. Правда, втайне он надеялся столкнуться там с Дженой – ведь именно этой дорогой она каждый день ходила на работу, как раз мимо мемориального фонтана.

Ближе к вечеру скейтбордисты и матери с детьми ушли домой, и Эфраим остался в одиночестве. Джена появилась на площади перед самым закрытием, уже в сумерках. Заметив Эфраима, она обошла фонтан, стараясь держаться подальше от парня. Он поднялся и протянул руки вперед, демонстрируя открытые ладони.

– Могу я поговорить с тобой?

– Я не хочу тебя видеть. Не могу поверить, что ты меня преследовал.

– Нет. Я ждал тебя здесь.

– Как будто это намного лучше.

– Мне просто нужно кое-что тебе сказать. Это не извинение и не объяснение.

– Я не хочу ничего слышать. Мне нужно время, чтобы все обдумать, – сказала она.

– Это не может ждать. Я должен сказать до того, как передумаю, – Эфраим сверкнул перед ней четвертаком, зажатым между большим и средним пальцем. Так в телевизоре делали фокусники после того, как вытаскивали монетку из-за чьего-нибудь уха.

Джена, кажется, испугалась.

– Что ты делаешь?

– Собираюсь все исправить.

– Нет, Эфраим, – она закусила нижнюю губу и шагнула к нему, не сводя глаз с монетки. С такого расстояния ей было хорошо видно, что четвертак тот самый. – Ты сам сказал, она непредсказуема. И слишком опасна.

– Да, – ответил он. – Я продолжаю причинять боль людям, и это должно прекратиться.

– Отдай мне монету, Эфраим. Я закопаю ее где-нибудь. Или мы можем попытаться ее расплавить…

– Это не Кольцо Всевластия, – возразил он. – И в Саммерсайде нет вулканов.

– Что?

– Ну знаешь, как во «Властелине колец».

Она никогда не слышала ни о книге, ни о фильмах и явно не насмехалась над ним. Эфраим проглотил комок в горле.

– Ну неважно. Джена, мне очень жаль. Правда. Даже если ты не хочешь меня слушать, даже если не веришь мне. Я использовал монетку, потому что… хотел узнать тебя. Я думал, что иначе у меня нет никаких шансов. Ты не помнишь, но я тебе никогда не нравился так, как сейчас. Ну как совсем недавно.

Эфраим покачал головой и продолжил:

– Нельзя было применять монетку, чтобы понравиться тебе. Я, возможно, все испортил, и мы теперь даже друзьями никогда не будем, но сейчас ты нужна мне, – он стиснул ладонь. – Я хочу при тебе загадать последнее желание.

Джена сделал еще один шаг в его сторону.

– Не беспокойся, – сказал он. – Доверься мне.

– Я не могу.

Джена схватила его за руку. Он дернулся и поспешно произнес:

– Я хочу, чтобы монета вернулась туда, откуда взялась!

Джена удивленно уставилась на него. Монетка в кулаке стала нестерпимо горячей.

– Мне нужно подбросить ее.

Джена кивнула.

– Но не отпускай меня, – добавил он.

Она вцепилась в его другую руку, и он бросил четвертак в фонтан, словно камень швырнул. Тот подпрыгнул на воде, прежде чем отскочил от левой ноги Атласа и утонул. Орлом или решкой, больше не имело значения.

Эфраим и Джена посмотрели в фонтан. Он не мог разглядеть, где приземлился четвертак: теперь он стал одним из многих или – как они надеялись – исчез.

Джена села прямо на булыжники площади.

– Ого, ты избавился от нее.

Эфраим ощутил чувство потери, смешанное с облегчением.

– А чего, ты думала, я пожелаю? – Он оперся о фонтан. – Я имел в виду именно то, что сказал. Прости меня. Я хотел показать тебе, что больше не хочу вмешиваться в жизни других людей. По крайней мере при помощи магии.

– Я впечатлена, – заметила Джена.

– Ты сможешь меня простить?

– Не знаю. Но начало хорошее.

– Это все, о чем я прошу.