Подойдя к окну, я посмотрела на синий «БМВ» иподумала, что, пожалуй, не стоит ехать на этой машине к Светлане, потому чтотак можно навести на нее лишние подозрения, которые впоследствии могутдоставить ей неприятности. Открыв платяной шкаф, я извлекла из него парик сдлинными волосами и тут же водрузила его себе на голову, а затем стала делатьвсе возможное для того, чтобы в корне изменить свою внешность. Театральныймакияж, яркая косынка на голову, очки с большими стеклами и мамино пальтоизменили мой внешний вид до полной неузнаваемости.

— Вот так-то лучше… От молодой женщины поимени Алиса осталось только одно воспоминание.

Открыв входную дверь, я быстро спустилась полестнице и у выхода из подъезда медленно перекрестилась. Синий «БМВ»по-прежнему стоял у моего дома, только в машине уже сидел другой молодойчеловек, которого я не видела ранее. Надо же, посменно работают, подумала я просебя и, стараясь побороть дрожь в коленях, вышла из подъезда. Заметив, чтокто-то выходит из поднадзорного подъезда, парень, сидевший в машине, поднялтемные очки на лоб и проводил меня пристальным взглядом. До того самогомомента, пока я шла до дороги, мне казалось, что парень из «БМВ» меняобязательно окликнет и не даст мне отбыть куда-то без него, но этого непроизошло. Да и как это могло произойти, если мы никогда друг друга не видели?Или у этого парня есть моя фотография, или Петр Петрович рассчитывал на моеабсолютное послушание. Мол, если я задумываюсь о последствиях и понимаю всюсерьезность ситуации, в которую попала, то не натворю глупостей и буду четкоследовать данным мне инструкциям. Ладно, посмотрим, как дальше будутразвиваться события.

Дойдя до телефона-автомата, я набрала номермилиции и, полностью изменив голос до старушечьего, точно так же, как я этопревосходно делала в своей театральной студии, заговорила:

— Милиция? Вам звонит бабушка,проживающая по адресу… Дело в том, что у нашего дома уже второй день стоиточень подозрительная машина со странными типами, которые сильно похожи назаправских головорезов. Вы бы проверили эти личности и узнали, что им нужно унашего дома. Они целыми днями смотрят на наши окна. Все жильцы дома оченьиспугались, никто уже не сомневается, что эти головорезы что-то задумали.Машина дежурит тут и днем, и ночью, а головорезы постоянно меняются. Нам всемстрашно. Мы просим вас принять соответствующие меры и оградить нас от этихстранных и непонятных личностей, которые сами себе на уме.

Быстро повесив трубку, я тут же поймала таксии сразу поехала к Светке. Как только Светка открыла мне дверь, она хотела тутже ее закрыть, подумав, что кто-то просто ошибся адресом, но я сразузаговорила:

— Светка, да все нормально! Это я!Голос-то мой ты хоть узнала?

— Голос узнала, — растеряннопроизнесла подруга и пропустила меня в квартиру. — Алиска, ты, что ли?

— Я, а кто же еще!

Скинув быстренько парик и очки, я бросилась нашею к своей подруге и закричала:

— Светка, милая, родная! Если бы тытолько знала, как же я рада тебя видеть! Как же рада!

— Алиска!

Светлана тоже обняла меня и заревела.

— Алиска, что же произошло? Почему этигады тебя засадили? Как они могли?! Как они смели?!

— Светка, ты только не плачь. Пожалуйста,давай успокаивайся. Я тебя умоляю!

Посмотрев на плачущую Светку, я не выдержала иразревелась сама. Как только мы успокоились и пришли в себя, Света посмотрелана старое мамино пальто, на очки и парик и недоуменно пожала плечами.

— Алиса, а что это за карнавал?

— А, долго рассказывать…

— И все же придется. Ты должна мнерассказать, что же тогда с тобой произошло. Я, как узнала, так потеряла дарречи. Мне стало страшно оттого, что в нашей стране могут посадить кого угодно идаже совершенно невиновного человека. Мы все можем быть заложникамикаких-нибудь странных обстоятельств, и это значит, что за решетку могутзасунуть любого из нас. Меня, моих знакомых, моих родственников… Я вдругподумала о том, что все мы должны бояться милиции. Она нас не защищает — онанас садит! Алиска, тебя выпустили?

— Да, — неуверенно махнула яголовой.

— А где дикий восторг? Где громкие вопли?Где настоящая радость?

— Не знаю. Мне кажется, что радоватьсяпока особо нечему, — беспомощно ответила я и с совершенно потерянным видомсела на ближайший стул.

— Почему? Ведь самое страшное уже позади.

— Я в этом не уверена. Мне кажется, чтосамое страшное еще впереди.

Опустив ресницы, я стала сверлить глазами поли больше не могла произнести ни единого звука.

— Алиса, что случилось-то? — началатормошить меня подруга.

Чуть позже я подробно рассказала Свете о том,что случилось. Она внимательно меня слушала, не перебивала и, заставив меняраздеться, принялась аккуратно смазывать мое страшно расчесанное тело каким-точудотворным эликсиром. Как только я начала рассказывать про то, как затюремными воротами меня встретил Петр Петрович, Света прекратила обрабатыватьмое тело и остановила свой взгляд на моей шее, где еще оставались следы отудушения после той истории с моей сокамерницей. Закончила я свой рассказупоминанием о своем переодевании перед посещением Светланы. Подруга нервнокурила, роняя пепел прямо на пол.

— Света, ты что молчишь?

. — Я даже не знаю, что и сказать… —задумчиво произнесла моя подруга. — Ты уж, конечно, Алиса, меня извини. Тымоя лучшая подруга, и именно поэтому мне от тебя ничего скрывать не хочется.Больше всего во всей сложившейся ситуации меня убивает твой Андрей.

— А при чем тут Андрей?

— При том, что он мужик.

— И что?

— Он твой муж, и он должен решать все то,что на тебя навалилось. А я смотрю, ты все сама решила расхлебывать.

— Сегодня вечером я хочу ему всерассказать. Правда, я плохо понимаю, чем он может мне помочь.

— Ты должна была это сделать еще вчера.

— Он меня так встретил…

— Как?

— Он испугался, что ли, моеговозвращения.

— Что-то я раньше не замечала, что онтакой пугливый.

— Я не могу его осуждать, —заступилась я за своего мужа. — Он же и в самом деле поверил, что у меняесть любовник. Возможно, у него просто был какой-то психологический шок. Он неожидал моего возвращения.

Но моя подруга была непреклонна.

— А что, он ожидал, что ты черезнесколько лет нарисуешься?