Польша окунулась в хаос. Партии в парламенте грызлись между собой, расклады и альянсы менялись. Доходило до того, что за год менялись по 4 кабинета министров! Зато подобная система становилась очень удобной для воров и взяточников. Подобные явления в Польше расцвели не хуже, чем в Румынии. Страну захлестнул беспредел коррупции. К страшным злоупотреблениям приводили и земельные, и финансовые реформы. Государственные чиновники и спекулянты принялись всячески прижимать и обирать национальные меньшинства. А «меньшинств» в Польше набралось большинство населения! Украинцы, белорусы, немцы, литовцы. В ответ на притеснения появлялись сепаратистские организации.

Самыми сильными и опасными из них стали украинские. Правда, Петлюра, оскандалившийся во всех кампаниях гражданской войны, да и в своей политике, растерял сторонников. Он доживал век в Париже, варился в эмигрантских кружках и был убит молодым евреем Шварцбадом – вроде бы в отместку за погромы на Украине. Но был и второй лидер, Коновалец. Польша и Франция стали для него врагами. Он обосновался в Германии. Получил некоторую помощь от военной разведки: для немцев агрессивная Польша считалась серьезнейшей угрозой. Помощь была ограниченной, средств у германских военных было мало. Но все-таки Коновалец принялся создавать на польской территории «Украинскую военную организацию» (УВО).

Она нацеливалась на освободительное восстание. Закупалось оружие, по селам создавались подпольные отряды. Но подрывной работой в Польше очень интересовался и Советский Союз. По польским, украинским, белорусским городам и селам создавались ячейки компартии, активно работала агентура Коминтерна, Разведуправления Красной Армии, ОГПУ. Ранее уже упоминалось о попытке раздуть революцию в 1923 г. Подготовка мятежа на Украине тоже показалась советским спецслужбам весьма привлекательной. Они навели мосты с командирами УПА и взялись помогать им куда более эффективно, чем немцы. У них и денег было побольше, и переправлять винтовки через границу было удобнее. В 1925 г. восстание заполыхало на Волыни. Выступили отряды и националистов, и коммунистов. Впрочем, командовавшие ими «батьки» мало отличались, а с начальством мало считались – и с националистическим, и с советским.

Это восстание полякам удалось подавить, но становилось ясно – если так пойдет дальше, то Польша развалится на части и скатится в гражданскую войну. Патриоты силились противостоять этой угрозе. Из правящей Национально-демократической партии выделилось молодежное крыло под руководством Болеслава Пясецкого. В то же самое время, когда руководство партии цеплялось за лозунги демократических свобод, молодежь объявила, что надо следовать по пути итальянских и немецких фашистов. На этой почве Пясецкий со своими сторонниками разругался с партийным начальством, принялся создавать отдельную партию «Национально-радикальный лагерь Фаланга».

Программы строились «национальные»: бороться за «Великую Польшу от можа до можа» – от Балтийского моря до Черного. Особо пропагандировалась верность католической церкви, защита и распространение папского влияния. Словом, выкопали идеалы из XVII века: воссоздание былой державы с Литвой, Прибалтикой, Пруссией, Белоруссией, Украиной, повальное обращение подданных в католицизм. Создавались штурмовые отряды, для них была введена коричневая форма, приветствие поднятой рукой. Но, невзирая на явные заимствования у Гитлера, польские фалангисты были настроены резко против немцев. Впрочем, и против евреев, против большевиков. Хотя с итальянцами никаких поводов враждовать у «Фаланги» не было. Пясецкий связался с Муссолини, получил от него моральную поддержку и даже некоторые денежные суммы.

Однако угрожающим положением в Польше озаботилась не только молодежь. Озаботилась и более серьезная сила – военные. А у них имелся проверенный предводитель, Юзеф Пилсудский. Он стал собирать прежних подчиненных, подключил к заговору надежных активистов своей социалистической партии. С 1925 г. Пилсудский делал красноречивые заявления, требуя отставки правительства и президента Станислава Войцеховского. Президент не реагировал, по-прежнему поощряя демократическую чехарду. А Пилсудский и его единомышленники не стали повторять до бесконечности. Начали действовать. В мае 1926 г. военный министр Желиговский под предлогом маневров собрал возле Рембертова ряд частей, верных Пилсудскому. 12 мая они двинулись на Варшаву.

Демократы пробовали сопротивляться, в столице три дня продолжались бои, пролилось много крови – хотя в основном страдало случайное население. Путчисты победили, Войцеховского и демократическое правительство свергли. Но их власть допекла и все население. На разыгранных выборах большинство поляков поддержало Пилсудского, он был избран президентом. Однако маршал отказался от этого поста. По его рекомендации президентом сделали социалиста Мостицкого. Сам же Пилсудский занял должности премьер-министра, военного министра и «генерального инспектора вооруженных сил».

Тем не менее обманываться не приходилось. Руководить страной он взялся самолично. Объявил режим «санации» (оздоровления) и «моральную диктатуру». Политические партии не запрещались, но выборы в 1928 г. проходили под сильным давлением властей. Национал-демократы потеряли две трети парламентских мест, крестьянская партия – больше половины. Выиграла партия Пилсудского, социалисты. Правда, большинство у них оказалось не абсолютным. Соперники попытались одолеть их обычными парламентскими маневрами. Ряд левых и центристских партий образовали в Сейме блок «Центролев», он получил 180 депутатских мандатов, почти половину.

Тут-то Пилсудский показал зубы. Арестовал 88 депутатов «Центролева», заточил в Брестскую крепость и таким образом ликвидировал превосходство блока. Что ж, партии и политики поняли «намек». На следующих выборах или вообще не полезли состязаться с социалистами, или примкнули к ним. Блок Пилсудского завоевал абсолютное большинство, 243 из 444 депутатских мандатов. Но фашистский «Национально-радикальный лагерь Фаланга» Пилсудскому совершенно не понадобился. Диктатор опирался на социалистическую партию, а фашисты враждовали с социалистами.

Боевиков Пясецкого власти рассматривали вовсе не в качестве патриотов, а в качестве хронических нарушителей порядка – когда молодые коричневорубашечники очередной раз избивали попавшегося под руки еврея или немца, это совсем не приветствовалось. Вместо таких союзников Пилсудский предпочел искусственно создать себе опору среди общественности, учредил «Беспартийный блок сотрудничества с правительством». Хотя этот блок получился аморфным и нежизнеспособным. Потому что функции безоговорочной поддержки и одобрения были интересными только для подхалимов и карьеристов.

Да и весь распропагандированный режим «санации» остался в большей степени вывеской, чем реальностью. Много говорили о «сплочении», о наведении твердого порядка и законности. Но поляки были слишком заражены национальным гонором, слишком кичились образовавшейся «державой». Причем одновременно их напрочь разъедало разгильдяйство, корыстолюбие, взяточничество. «Оздоровлять» такую нацию было трудно. Наведение порядка получилось чисто декоративным. По сути, Польша укрепилась разве что персональным авторитетом Пилсудского. А подчиненные представляли Пилсудскому радужные доклады, как расцветает страна под его руководством.