– Тебя видели?

– Нет, но нашли мою стрелу в шее у него. Я не успел ее вытащить.

– Как же можно по уже выпущенной стреле узнать, кто ее хозяин, если он не написал на наконечнике свое имя?

– Перед самым отправлением в Мемфис я побывал в тростниковой стране халдеев, в городе Нихиншеньгу. Там я увидел оружие, о котором до этого лишь слыхал. Местные жители стреляют из хорошо просушенных тростниковых трубок маленькими отравленными стрелами. При некоторой сноровке можно поразить шею противника за сорок шагов, и никто из тех, кто, например, пирует с ним, не заметит выстрела.

– Подлое оружие, – сказал верховный жрец.

– Всякое убийство необходимо совершать подходящим способом. Я не мог подобраться к Гисту ни с мечом, ни с копьем. Оставалась отравленная стрела. Но когда в город внезапно прибыл Апоп и ему доложили о странной смерти его любимца, я понял: мне надобно бежать.

Аменемхет чуть заметно сдвинул брови:

– Нихиншеньгу? Я слышал о таком городе, но слышал мало.

– Это маленький город, в самой глубине тростниковых непроходимых зарослей. Дома там стоят прямо в воде, на высоких столбах, там не знают колесниц и носилок, а передвигаются лишь на лодках. Но тамошнее племя могущественно, и ему покорились все поселения в болотистой местности, подходящей к морю между двумя реками.

– У Авариса есть какие-то дела в этой отдаленной странной местности?

На лице Мегилы мелькнула улыбка и сделала его неприятное лицо отвратительным.

– Да, это дальняя местность – и странная местность. Если простому жителю Черной Земли рассказать, что есть земли, где реки текут не с юга на север, а с севера на юг, навстречу Нилу, он не поверит и решит, что рассказчик умалишенный.

Верховный жрец снова поправил леопардовую шкуру и заметил с некоторым вызовом в тоне:

– Я не простой землепашец, но и мне приходится напрягать ум, чтобы представить себе Евфрат. На нашем языке даже трудно дать название этой реке. Надо сказать так: эта перевернутая вода, которая течет вниз по течению, двигаясь вверх по течению. И я не считаю, что наш язык не прав. Правда, говорят, что есть земли, где тамошний Нил вообще не течет по руслу, но падает сверху в виде капель. Приходится даже и в такое верить.

Мегила спокойно кивнул:

– Мне приходилось видеть и белый Нил, лежащий на горах, как песок пустыни, но при этом он холоднее пола гробницы. Жители великой нильской долины сотни лет торгуют с отдаленными странами, везут дерево из Митанни, серебро из Сирии, благовония из Пунта, но живут так, словно никаких других стран нет. Что делать, таковы египтяне. Мы, гиксосы, думаем по-другому. Мы точно знаем – другие страны есть, есть другие боги, есть всевозможные и невозможные племена, и к каждому можно найти подход. Мир велик. В страну тростникового племени я попал из еще более отдаленного царства, из Элама. Возникло неотложное дело в столице этого богатейшего царства, в Сузах. Один из младших сыновей царя отказался жениться на своей сестре, в тамошней династии это закон, дабы священная кровь царского рода не расплескивалась куда попало. Царевич заявил открыто, что желает соединиться с другим человеком, видит теперь в нем свет своей жизни. Царь разгневался и отказался от своего намерения сделать царевича наследником, что входило в планы Авариса. Мне надлежало образумить царевича так скоро, как только это возможно. И мне это удалось, хотя неприятное впечатление при тамошнем дворе не развеялось полностью. Поэтому я нырнул в камыши и попросил тамошних друзей нашего царства в случае, если сузский владыка не вернет расположения прежнему своему любимцу, незаметно кольнуть отравленной стрелой другого царского сына, дабы лишить Элам выбора. Теперь тебе ясна картина моего тайного путешествия? Вот уже двадцать лет я занят подобными делами. Я бывал и в богатейших столицах с громадными гарнизонами, и в пещерных норах разбойников на узлах караванных путей, и открыто, и тайно. Со мною рады были побеседовать и жрецы великих божеств, и черные колдуны в горах Загроса или чащах Нубии. Сидонские купцы и вавилонские ростовщики давали мне деньги без счета и без расписки.

Мегила вдруг остановился.

– Я сказал уже много, но не спросил, веришь ли ты мне?

– Я поверю тебе, если ты объяснишь мне, почему так происходит.

– Для того я и пришел к тебе, чтобы это рассказать. Так слушай.

24

– Развяжите его, – сказал Небамон.

Это был маленький, щуплый, необыкновенно жилистый человек с сухой горбоносой головой. Он стоял, широко расставив ноги в крокодиловых сандалиях, приоткрыв в легкой улыбке рот, полный мелких хищных зубов, и поигрывая коротким жезлом из черного дерева с золотым набалдашником в виде головы бегемота. Он был вдвое меньше Са-Амона, стоящего напротив, но, несмотря на это, явно был переполнен чувством собственного превосходства. Он был облачен в форму генерала египетской армии времен древних мемфисских династий. Он настолько точно держался старинных предписаний по этой части, что местные крестьяне принимали его за иноземца.

Когда шестеро молчаливых, настороженных воинов сняли с мощных щиколоток, запястий и шеи бывшего борца колючие веревки из пальмового волокна, он расправил плечи и оценивающе огляделся. И сделал для себя вывод, который нельзя было не сделать. Крепость была в военном отношении устроена превосходно. Как жалко ошибались все те, кто предполагал, что отряд Небамона это всего лишь сборище полупьяной, отбившейся от пашни деревенщины.

– Смотри, смотри. Если тебе доведется рассказывать обо всем этом великому жрецу Аменемхету, не забудь упомянуть, что это подлинно египетский полк. Здесь все устроено по древнему воинскому уложению. Я отыскал его в архиве храма Птаха. Апоп считает, что люди Черной Земли не способны к воинскому ремеслу, пусть, меня это устраивает. Но так же считает и твой хозяин, а это плохо, ибо от его заблуждения происходит замедление в нашем деле.

Посланец Са-Амона согласно кивнул, ибо ему было велено соглашаться с подобными словами, а про себя отметил величие ума господина своего Аменемхета, заранее предвидевшего ход рассуждений почитателей Птаха. Не важно, что у них в руках – шайка разбойников или боевой, стройный полк – они ползают своим разумением в пыли повседневности, он же парит и зрит далеко, как орел мысли.

– Посмотри на них! – Небамон махнул черно-золотым жезлом в сторону своих солдат и офицеров, стоявших в выправленных позах подле него, да и повсюду на плацу. – Это египтяне, природные дети нашей великой долины, и как хороши!

И эти слова были правдой. Ростом выше азиатов, широкие, поднятые плечи, таких нет ни у ливийцев, ни у негров. Стройные, сухие, мускулистые ноги – единственная надежда во время длинных пеших переходов. Кривоногий шаззу не пройдет и десятой части того, что способен одолеть египетский пехотинец. Высоко поднятая голова – согбенная жизнь десяти предыдущих поколений была вытравлена из их осанки дикой ежедневной муштрой. От поступи таких воинов дрожали некогда и сирийские крепости с зубчатыми башнями, и страна Куш со шкурой пантеры на плече. Теперь древняя воинская доблесть возрождена в жаркой щели меж двумя рассыпающимися скалами.