Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Да кто она такая?
Паша
— Бес, бес, бес, — громкое скандирование больно бьёт по ушам.
Нет, это соперник.
Он сильный и мощный, и удары его точны, но боли я не чувствую. Зверь, что живёт во мне, уже проснулся, он уже на охоте и готов разорвать свою жертву голыми руками.
Милла, рука Влада на её спине, Лика, привлекающая внимание моей девушки — всё смешалось в каком-то калейдоскопе. Вот он, мой рычаг, я чувствую его. Кнопка, которая делает из меня неуправляемую машину, наконец, стала для меня очевидной.
Милла. Страх её потерять. Страх быть слабаком в её глазах. Страх разочаровать самого близкого в мире человека.
Одним словом, мой переключатель — это страх.
Соперник ревёт от боли, когда мой кулак врезается в его челюсть, ломая зубы. Всё, я наигрался. Пора заканчивать это чёртово представление для чёртовой «Валхалы». Последний удар в нос, брызги крови словно в замедленной съёмке медленно порхают перед моим лицом, попадая в глаза, и противник, наконец, на полу.
— Лежать, — ору я его еле дышащему телу.
Толпа взрывается за моей спиной и скандирует ещё громче. От адреналина, что бежит по венам, моё тело пока не может остановиться, поэтому как остервенелый расхаживаю в тесном пространстве «клетки».
Когда меня наконец выпускают из "загона", первое, что хочу сделать, это броситься к Милке. Среди сотни лиц я вижу лишь её взволнованное лицо. Среди сотни пар глаз — лишь её, голубые, кажутся мне заплаканными. Но я не могу к ней пойти. Для начала нужно привести себя в порядок. Поэтому иду в сторону раздевалки, зная, что Степанов и его дочь уже повскакивали со своих мест и следуют за мной.
— Это просто нечто, — басистый голос Константина Игнатьевича раздается за спиной, и большой босс хлопает в ладоши. — Паша, ты не разочаровываешь!
— А я говорила тебе, папа — он великолепен! — руки Лики ощупывают мои плечи, и я стискиваю зубы, чтобы грубо не стряхнуть их с себя.
— Да вижу, Ликуль, вижу, — довольное лицо Степанова, огонёк в его глазах говорят мне о том, что я, вероятнее всего, в деле. Он возьмёт меня в серьезный профессиональный турнир. Но пока это только мои домыслы. Вслух он пока ничего не говорит.
— Если я больше не нужен, то я в душ пойду и к друзьям, — почти разворачиваюсь, почти ухожу.
— Подожди, Павел, — всё-таки останавливает меня Степанов, — ты в турнир-то хочешь?
— Хочу, — говорю с уверенностью. Но так ли это? Нет, не так. Моя мечта — это бокс. Но он отвернулся от меня. А я не могу себе позволить прохлаждаться и ждать у моря погоды. Я должен брать всё, что предложит мне жизнь. — Хочу, — повторяю увереннее.
— Возьму, — обещает владелец клуба, — но не сразу. Ещё несколько успешных боёв. Таких, как сегодня. И тогда заключим контракт. — Константин Игнатьевич собирается уйти, уже манит за собой упирающуюся Лику, но останавливается возле самой двери и добавляет:
— Сегодня я хорошо заработал, ставя на тебя, поэтому ты ценный кадр. Плюс посмотри на всех собравшихся. Они тебя обожают. Продолжай так и дальше.
Мужчина выходит, Лика следует за ним, но сначала говорит мне одними губами: " Я найду тебя".
Впрочем, я тут же забываю об обещании девушки. Потому что сердце стучит быстрее, чем должно. Оно буквально выпрыгивает из груди из-за плохого предчувствия. Степанов хочет на мне подзаработать, поэтому, возможно, никогда не даст мне дорогу в большой спорт. Я могу навсегда остаться его цирковой зверушкой и развлекать толпу за прутьями «клетки». Что сулит мне эта перспектива? Деньги?! Но не более того. Это поставит жирный крест на моём профессионализме. Нет, такому не бывать…
Иду в душ, быстро смываю чужую кровь с лица и тела, также быстро облачаюсь в белую рубашку и строгий черный костюм. Стремительно выхожу из раздевалки и сразу иду к столику, который бронировал на троих. Издалека вижу, что Влад сидит напротив моей девушки, и это немного успокаивает. Какого хрена он вообще к ней пересаживался? Пока, пробираюсь сквозь густую толпу и здороваюсь со всеми подряд, решаю, что не буду устраивать концерты по этому поводу. Адреналин сгинул с последними каплями холодной воды, пока принимал душ. «Клетка» забылась, потому что я умею быстро забывать. Сегодня я не получил серьезных увечий, и у меня ничего не болит. Я в порядке. Разве что мне не понятны настрои Степанова, но я и с этим разберусь. Наверное, впервые в своей жизни смог так быстро очухаться от того «мяса», что творил меньше получаса назад.
Мне так казалось. Но это как затишье, перед бурей…
— Всем привет, — мой наигранно весёлый голос выдает меня с потрохами.
Милла смотрит взволнованно, может, даже очень взволнованно. Сажусь рядом, обнимаю и притягиваю к себе, а она как будто даже сопротивляется, отстраняется. За столиком виснет напряжённая пауза.
— Как вам бой? — мой голос по-прежнему чересчур радостный. Я знаю, что Милла в шоке, но она привыкнет.
— Супер, просто супер, — Влад демонстрирует большие пальцы вверх. Но этот жест такой же фальшивый, как вся атмосфера в целом.
— Что происходит? — в замешательстве смотрю на молчаливую Миллу. Она ковыряет какую-то невидимую пылинку на поверхности стола, а потом поднимает на меня свой затуманенный взгляд.
Она плакала, мне не показалось.
— Ты в порядке? Что-то случилось? — теперь в моем голосе испуг. Смотрю на Влада, может, он объяснит, что происходит. Но он даже не смотрит на меня. Его глаза изучают печальное лицо Миллы.
— Нет. Я не в порядке, — наконец говорит моя девушка. — Как тут вообще может быть что-то в порядке? Что это такое, Паш? — машет рукой в сторону «клетки».
— А что не так-то? — спрашиваю ровным голосом. Я знаю, что ей всё это не нравится. Но это мой хлеб. Теперь. Теперь это — мой хлеб.
— Это не спорт, — шепчет Милла, оглядываясь по сторонам. Будто боится кого-то обидеть. А тут и так все собравшиеся знают, что это не спорт. Это просто бойня за деньги. И Милла должна это принять. Нет, обязана.
— Я же победил, — выдаю глупость. Исправляюсь. — Вам что, не понравилось шоу?
Боже, что я несу?
— Ты не должен участвовать в этом, как ты говоришь, "шоу"! — впервые Милла говорит прямо о боях без правил. А я как-то даже не совсем готов к этому прямому ответу. Думал, она всё равно примет мой выбор. Надеялся на это.
— Твоё место на ринге, — продолжает девушка.
— Там для меня нет места, — отрезаю я.
Милла как будто задыхается от моего ответа. И я уже жалею, что так грубо с ней разговариваю. Беру её за руку.
— Прости меня, Милк-Милк.
— Тебе не за что извиняться, — Милла выдергивает руку. — Просто откажись от этого всего.