Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Передай старине Джайлсу от меня привет.
– Он хочет, чтобы я передала тебе его привет. Вот такой он.
– Он всегда был таким. Я не могу подняться до таких дружественных высот, но скажи ему, что поздравляю его с тем, что он жив. Откуда он взялся?
– Наверное, из Южной Америки. Я не спрашивала. Так или иначе, он вчера сошел на берег. Приезжай!
– Тони, я не смогу сделать ничего полезного, но если хочешь, загляну после ужина.
Ей пришлось довольствоваться этим. На другом конце провода Джайлс Каррингтон, положив трубку, на минуту задумался. Потом с легкой улыбкой на губах снова поднял трубку и позвонил в Скотленд-Ярд.
Суперинтендант Ханнасайд был все еще в здании, и через несколько минут Джайлса с ним соединили.
– Ханнасайд, это вы?
– Я, – ответил суперинтендант.
– Интересно, помните ли вы мое предсказание: должно случиться что-то неожиданное?
– Да.
Голос суперинтенданта от интереса стал оживленнее.
– Так вот, я подумал, вам будет интересно узнать, что предсказание сбылось, – сказал Джайлс. – Роджер Верекер вернулся на родину.
– Кто это?
– Роджер Верекер, – объяснил Джайлс, – тот самый брат, которого семь лет назад сочли мертвым.
– Господи! – Голос суперинтенданта звучал удивленно. – Когда он вернулся?
– Мне сообщили, что Роджер сошел на берег вчера – думаю, приплыл из Южной Америки, хотя не уверен. Сейчас он находится в студии. Хочу вечером заглянуть туда, увидеться с ним.
– Не возражаете, если я поеду с вами? – спросил Ханнасайд.
– Нисколько, – бодро ответил Джайлс Каррингтон.
Виолетту, которая незадолго до ужина сделала вид, что покидает студию, легко уговорили остаться. Кеннет сказал, что раз уж ей, похоже, так нравится Роджер, пусть остается и развлекает его, поскольку ни он, ни Тони на это не способны. Она восприняла слова жениха спокойно, лишь прохладно улыбнулась ему и продолжала вежливо расспрашивать Роджера о его путешествии. Вскоре бестактно явилась Мергатройд, намереваясь показать Роджеру путь в кладовую, которой предстояло стать его временным жилищем. Попутно она сделала Верекерам выговор и заявила, что ей до того жаль Роджера, встретившего такой прием, что она готова кое-что для него сделать. На это Антония ответила, что Роджеру их прием как с гуся вода. Замечание было настолько верным, что Виолетта не смогла возразить. Гораздо больше смысла Антония увидела во втором ее доводе. Он заключался в том, что, выразив так явно свое недовольство, Кеннет навлек на себя сильное подозрение. Антония была склонна согласиться с этим, но Кеннет тут же стал утверждать, что его реакция естественна и скорее озадачит полицейских, чем убедит их в том, что это он убил Арнольда. Посреди неизбежно разгоревшихся прений Роджер вернулся в студию, и Кеннет в запале спора без обиняков тут же выложил ему суть дела.
Роджер внимательно выслушал его и, нисколько не смутившись, рассудительно сказал:
– То есть если ты и дальше будешь выражать недовольство из-за того, что я вернулся, полицейские подумают, что это ты пырнул ножом Арнольда?
– Нет. Это Виолетта так думает. Если бы я делал вид, будто ничего не имею против, они бы заподозрили меня гораздо скорее.
– Ну, не знаю, – произнес Роджер. – Конечно, они могли бы, но с полицией лишняя осторожность не помешает. У меня в свое время было много неприятностей со всякими полицейскими. Иногда я думаю, что хуже английских не бывает, иногда сомневаюсь в этом. Кстати, ты действительно убил Арнольда? Не хочу быть излишне любопытным, но мне интересно.
– Какого ответа ты ждешь?
– Ты прав, – сказал Роджер. – Глупо с моей стороны. Если это сделал ты, то мой приезд тебя, конечно, ужасно раздосадовал. Получается, ты зря потратил время.
– Может, и тебя стоит убить… – задумчиво промолвил Кеннет.
– Ну-ну, не говори так, – сказал Роджер. – А то вдруг и в самом деле набросишься. Я всегда терпеть не мог импульсивных людей.
Кеннет оценивающе разглядывал его.
– Лучше всего, разумеется, было бы взвалить убийство Арнольда на тебя, – сказал он. – Пока не знаю, каким образом, но, возможно, что-нибудь придумаю.
– Неплохая мысль, – заметила Антония. – И мотив не нужно придумывать, у него он есть.
– Знаете, мне это не нравится, – сказал Роджер с легким беспокойством в голосе. – И затея ваша бессмысленная. Я уже сказал вам, что сошел на берег только вчера.
– И к тому же, – продолжала, повеселев, Антония, – орудием убийства был иностранный кинжал или стилет (забыла, что именно), распространенный в Испании и в Южной Америке. Так сказали на дознании.
– Ты мне этого не говорила, – упрекнул ее Кеннет.
– Это очень важно. Естественно, Роджер воспользовался бы таким оружием.
– Ошибаешься, – заговорил Роджер. – Вот этой штукой я бы ни за что не воспользовался. Мне в голову бы не пришло резать людей. Такое часто приходится видеть в тех местах, где я побывал, но это не значит, что и сам начинаешь так же поступать. Я, во всяком случае, не начну. А потом, я ничего не знал об этом убийстве, пока вы мне не сказали. Да, собственно, и сейчас много не знаю. Даже не одобряю его.
Однако Кеннета нелегко было сбить с избранного направления мыслей, и он стоял на своем, пока не подали ужин. Мергатройд обслуживала их молча, лишь изредка бросая на Роджера враждебный взгляд. Позднее она сказала Антонии, что, пожалуй, с Роджером можно было бы поладить.
– При всех его недостатках, мисс Тони, – я могла бы перечислять их до завтра, – он не подлый. Я где угодно это скажу.
– Не подумай, что я собираюсь жить за счет Роджера, – ответила Антония.
– Никогда не знаешь, как можешь поступить, пока не дойдет до дела, – заявила Мергатройд.
Джайлс Каррингтон появился уже в десятом часу. Впуская его и суперинтенданта в квартиру, Мергатройд пренебрежительно фыркнула и заметила, что беда не приходит одна.
Собравшаяся в студии маленькая компания была недружной, несмотря на все усилия Виолетты. Ей удалось остановить Кеннета, пытавшегося придумать, как Роджер мог совершить убийство, находясь при этом в открытом море, но она не смогла побудить его принять участие в общей беседе, которую пыталась завязать, или быть вежливым с единокровным братом. Она всеми силами старалась навести Роджера на рассказ о его путешествиях, но Кеннет, раздражавшийся всякий раз, когда она одаривала вниманием другого мужчину, губил почти все воспоминания Роджера замечанием, что не верит ни единому его слову. Он забился в уголок самого большого кресла и бросал оттуда гневные испепеляющие взгляды. Интерес он проявил лишь однажды – во время несвязного рассказа Роджера о том, как его дважды пыталась убить красавица-испанка.