— Что это?…

— Понятия не имею… — тихо ответил он, разглядывая в свой бинокль кромку леса. — Тебе повезло. Второй раз в зоне и второй раз видишь что-то необычное. Леонид не зря говорит, что ты меченый.

— Какой? — не понял я.

— Меченый. Это значит, что ты отмечен небесами, что у тебя в этой жизни есть какое-то предназначение. Может быть, тебе предстоит стать великим сталкером. Может, у тебя какая-то другая роль — пока не знаю. Но то, что ты оказался с нами, — далеко не случайно, для меня…

Его фразу оборвал вновь донесшийся из леса звон металла. На этот раз он был менее громким; но более продолжительным. Казалось, что где-то в лесу, в нескольких сотнях метров от нас, перегружают контейнеры. Я вслушивался в эти звуки и чувствовал, как по коже ползут мурашки.

— Пригнись пониже, — посоветовал Черный, лежавший на спальном мешке и наблюдавший за лесом. — Не стоит высовываться.

Доносившийся из леса грохот стих, но время от времени оттуда доносилось негромкое металлическое позвякивание.

Так прошло еще несколько минут. Я смотрел на темнеющее небо в надежде увидеть там что-нибудь необычное, и в это время Черный тронул меня за плечо:

— Ты видишь это?

— Что?

— Над самым туманом: у леса, среди деревьев… — Он аккуратно указал рукой.

Я вгляделся туда, куда указывал Черный, и снова вздрогнул. Там, у самой кромки леса, что-то шевелилось. Снова послышались металлические звуки, стало ясно, что они доносятся именно оттуда.

— Там кто-то есть, — прошептал я, невольно прижимаясь к земле. Посмотрел в бинокль, уловил движение. Однако сгустившаяся темнота не позволяла что-либо рассмотреть.

— Это не человек и не животное, — сказал Черный. — Какой-то механизм.

Я опустил бинокль — без него было видно даже лучше. Теперь и я разглядел, что у кромки леса копошится что-то металлическое. Больше всего оно напоминало подвижную изгибающуюся цепочку из связанных между собой черных двухсотлитровых бочек. Нечто вроде манипулятора: вот он изогнулся, его средняя часть выгнулась, поднявшись до уровня вершин деревьев. Снова прижав бинокль к глазам, я смог разглядеть матовый блеск черного металла.

Было непонятно, какую работу производит этот манипулятор. Казалось, огромный металлический червяк возится, извивается безо всякого смысла. Потом он вдруг замер, я ощутил, как волосы на моей голове встают дыбом. Потому что в эти секунды я без всяких сомнений знал, что эта механическая образина на меня смотрит.

— Вот черт… — прошептал рядом Антон. — Прижмись к земле!

Металлический червяк продолжал смотреть на нас — я не видел его глаз, но чувствовал взгляд. Это было не только неприятно, но и просто страшно. Вот червяк снова дернулся и двинулся в нашу сторону: было хорошо видно, как то появляются, то исчезают в тумане его изгибающиеся звенья.

— Уносим ноги? — предложил я, чувствуя, как стучат мои зубы. Еще никогда в жизни мне не было так страшно.

— Еще немного… — отозвался Антон.

Я видел, что и ему тоже не по себе.

Червяк остановился. Несколько секунд был неподвижен, потом, словно передумав, двинулся в обратную сторону. Было видно, как его изгибающиеся звенья втягиваются в лес. Прошла еще минута, и он скрылся среди деревьев. Однако металлический лязг доносился из леса еще минут десять.

Наконец все стихло. Стало уже совсем темно, на небе высыпали звезды.

— И что это было? — спросил я, не без радости осознав, что все закончилось.

— Без понятия. Я такого раньше никогда не видел.

— Это явно что-то неземное, — убежденно заявил я. — Ты чувствовал, как оно на нас смотрело?

— Да. Аж мороз по шкуре.

— У меня тоже, — сознался я. Потом, ощутив внезапный прилив смелости, предложил: — Может, сходим туда?

— Завтра, — отозвался Черный. — Нет смысла лезть на рожон…

Мы дежурили до трех часов ночи, но больше ничего интересного так и не произошло. Впрочем, даже того, что было, мне хватило с избытком. У меня не было ни малейших сомнений в том, что мы столкнулись с чем-то инопланетным. Даже на рассказ Антона о Марсе я уже смотрел без всякого скептицизма: если уж здесь ползают металлические червяки, то может быть и все остальное.

Был ли я доволен тем, что оказался здесь? Да. Страх прошел, меня распирала радость от того, что я стал свидетелем столь уникального представления. Что делал здесь этот червяк? Этого я не знал. Но был уверен, что завтра утром мы пойдем в лес и попробуем это выяснить.

— Ложись спи, — предложил мне Черный в начале четвертого часа ночи.

— А ты?

— Покараулю до шести. Потом разбужу тебя, ты меня сменишь.

— Хорошо, — согласился я, прекрасно понимая, что не смог бы заснуть, не будучи уверенным, что кто-то охраняет мой сон.

Заснуть оказалось еще труднее, чем я предполагал. Я ворочался с бока на бок не меньше часа, пока наконец не забылся тревожным сном…

Мы сидели втроем на холме возле нашей палатки — я, Черный и Проф. Олег что-то тихонько рассказывал, я то и дело поглядывая на лес — в ту сторону, где вечером кувыркался механический червяк. Мне очень хотелось пойти туда, но я понимал, что надо просто сидеть и слушать Профа.

— Мои видения, — рассказывал Олег, поглядывая на нас, — показывали, что будет, что было, что может быть, раскрывая передо мной совершенно удивительный мир — как я потом разобрался, когда повзрослел.

Этот феномен имел простое логическое объяснение. Я наделен был с детства даром телепатического общения с другими «я»: который был, который будет и который может быть. И благодаря этому я странствовал по мирам моих иных «я», наблюдая, изучая, обучаясь разным интересным вещам. Если видения соответствовали моему миру в будущем, то я мог уже предупреждать некоторые неприятности, о коих знал заранее.

Еще благодаря видениям я мог прокладывать пути, по которым не ходили мои предшественники, используя те нехоженые тропинки моих «я», заполняя пустые пробелы разных неиспользованных ходов.

— А что ты имеешь в виду под неиспользованными ходами? — спросил Черный.

— Те вероятностные миры, которые не были реализованы. Каждый серьезный выбор дает тебе вилку: ты можешь пойти туда, а можешь сюда. Всегда выбираешь одно из двух. Благодаря видениям, я реализовывал и ту возможность, которая не была использована. Лучше тебе поскорее открыть видения, и тогда никакие предсказания тебе не будут нужны. Ты даже не представляешь, о чем идет сейчас речь. Я прекрасно вижу и понимаю, когда утверждаю, что ты станешь мной, а для тебя пока это всего лишь слова. Вот когда ты будешь видеть и увидишь мир моими глазами, тогда для тебя что-то дойдет. Я не умею входить в разумы, которые не имеют ко мне отношения, поэтому не могу, например, заглянуть в видения Егора. Я еще не настолько развился. Поэтому вхожу в разум того «я», который есть, был или будет, это можем быть только я или ты.