К сожалению, о внутренней жизни кружка можно судить лишь по косвенным данным. К примеру, трудно точно сказать, сколько времени он существовал. Еще в июне 1858 года художник А.Г. Горавский письмо П.М. Третьякову завершает так: «... господину Медынцеву и всем добрым знакомым мое почтение»372. Но уже в том же году между членами кружка заметен начинающийся разлад. Он едва различим в середине марта, когда Т.Е. Жегин пишет письмо А.А. Медынцеву. Письмо это отличается от тех, которые Тимофей Ефимович адресует П.М. Третьякову. Оно более сухое, формальное. В первой части идет деловой разговор двух коммерсантов, во второй Жегин пытается ответить на присланные ему стихи Медынцева в той же, стихотворной форме. Начинает Жегин, что называется, за здравие:

...Из всех торгующих людей Вы к нам внимательны, — и дело.

Зато в Москву пишу Вам смело,

Считая вас за искренних друзей...

Далее следует легкий укор Медынцеву как деловому партнеру:

...От Вас мне высланный люстрин Трудненько лезет на аршин,

И штукой говорят что дорог...

В конце письма ясно виден сарказм:

...Не купцам уже конечно Ползти к музам на Парнас,

Аполлон безчеловечно Запер вход туда для нас373.

Т.Е. Жегин будто намекает Медынцеву, что лучше бы он занимался тем, чем положено заниматься купцу, — торговлей. По-видимому, уже в это время между двумя приятелями пробежала черная кошка. Дальше их разрыв будет только увеличиваться. 18 мая 1860 года Сергей Михайлович сообщает Павлу Михайловичу: «... Расчеты у Жегина с Медынцев[ым] по акционерному] делу дрянь, а потому Жегин не в духе — он вам всем кланяется и желает всего лучшего»374. 26 августа того же года Жегин в письме Павлу Михайловичу говорит о Медынцеве иронически: «... пожалуйста извините, что я так долго собирался написать Вам мою благодарность за память, которую Вы доказали присылкою чрез Благодетеля Медынцова» (подчеркнуто в оригинале. — А.Ф.) — и с сарказмом вопрошает Сергея Михайловича: «... Что Медынцов? Все такой же милый и справедливый человек? По векселю его 1500 я не отдал. Считаю себя не вправе делать такия беззакония »375. Павел Михайлович, как уже говорилось, разбирал людей, ценил честность и порядочность в делах. Поведение А.А. Медынцева по отношению к Т.Е. Жегину он счел бесчестным. Исследователь И.С. Нена- рокомова пишет: П.М. Третьяков, «... узнав через некоторое время о нечистоплотности Медынцева в торговых делах, порвал с ним навсегда»376. В связи с этим П.М. Третьяков обращается к В.Д. Коншину с настоятельной просьбой: «... хотя я тебе и надоел, хотя ты и сердишься, а все-таки я советую тебе не водиться с А.А.М. Кроме худого, ничего не выйдет»377. Письмо это сохранилось в «копировальной книге» П.М. Третьякова, но, к сожалению, оно не датировано. Можно лишь уверенно утверждать, что письмо составлено в середине — второй половине лета378.

Распад Николо-Толмачевского кружка произошел, видимо, на несколько лет раньше. Точную дату установить трудно, но скорее всего, это произошло между 1858 и 1860 годами. В первой половине 1858 года кружок еще функционировал. Для более позднего периода имеются лишь документы, говорящие об общении братьев Третьяковых с отдельными его участниками. С Т.Е. Жегиным Павел Михайлович будет встречаться и переписываться вплоть до кончины Тимофея Ефимовича. С Д.Е. Шиллингом П.М. Третьяков и В.Д. Коншин отправятся в первую деловую заграничную поездку 1860 года, а в 1861 году будут вести с ним торговые дела. Так, 1 июня 1861-го П.М. Третьяков пишет из-за границы брату и Коншину о покупке материй и добавляет: «... я не знаю, сколько у нас заказано их Шиллингу, а то непременно бы нужно было купить»379. Но... деловые и приятельские отношения с отдельными членами кружка могли продолжаться и после его распада. Прямых же свидетельств о существовании кружка как единого целого для периода второй половины 1858 года — начала 1860-х годов не имеется, или, во всяком случае, они пока не найдены. Зато глава кружка, Алексей Медынцев, в конце 1857-го — 1858 году жителем Толмачевского прихода уже не значится380...

Думается, у распада кружка было две основные причины. Одна из них — переезд А.А. Медынцева, заводилы и главного организатора встреч. Вторая причина представляется гораздо более существенной. За несколько лет существования кружка его участники... выросли. У них появились новые глубокие интересы, пополнился багаж жизненного опыта, сложился самостоятельный взгляд на жизнь. Они стали более независимыми как в моральном, так и в материальном отношении. К примеру, в период функционирования кружка братья Третьяковы состояли под опекой. Когда же в 1859 году они из-под этой опеки вышли, в них сильна была жажда самостоятельных, независимых действий. Кружок, который раньше помогал им расти, поддерживал в трудные моменты, превратился отныне в тесную оболочку, мешающую действовать более масштабно.

Итак, Николо-Толмачевский кружок распался. Однако... его существование не прошло даром. Один из его членов, П.М. Третьяков, сильнейшим образом «врос» в художественный мир. Пребывать в этом мире стало для молодого купца такой же насущной надобностью, как дышать воздухом или принимать пищу. Будучи членом кружка, Павел Михайлович завел первые знакомства с художниками, начал общаться с коллекционерами художественных произведений. И не так уж важно, свели ли его с живописцами кто-то из приятелей-толмачевцев или же, напротив, Третьяков познакомил своих друзей с кем-то из художников. Кружок стал той питательной почвой, которая позволила развиться естественным склонностям Третьякова: дала ему возможность обсудить различные веяния в искусстве, сформулировать собственные взгляды и в конечном итоге нащупать ту стезю, двигаясь по которой он смог бы совместить соблюдение семейного долга с пребыванием в художественном мире.

Николо-Толмачевский кружок, почти неизвестный ныне, является одним из примеров удачного сотворчества нескольких молодых людей, объединенных общим социальным происхождением и схожими культурными запросами. Кружок этот не только предлагал своим участникам разные способы досуга на протяжении нескольких лет. Он формировал ценителей искусства — людей патриотически мыслящих, искренних любителей прекрасного. Даже если бы из его недр вышел один только Павел Михайлович Третьяков — крупный коллекционер и, как называл его В.А. Гиляровский, «настоящий » меценат, — миссию кружка можно было бы считать выполненной. Но помимо П.М. Третьякова кружок воспитал его брата, Сергея Михайловича, — крупного коллекционера новейшей западной живописи. Также в его рамках сложились несколько видных, хотя и теряющихся на фоне могучих Третьяковых любителей искусства.

Естественно, Николо-Толмачевским кружком жизнь молодого П.М. Третьякова не ограничивалась. Помимо собственно предпринимательской активности и встреч с приятелями, он находил возможности заниматься еще многим другим. Да и в целом, на протяжении большей части жизни, начиная с 1850-х годов, Третьякову удавалось совмещать работу одновременно в нескольких сферах. Но тот, кто хочет успевать все, должен сам распоряжаться своим временем, а не отдавать его на произвол окружающих. Стараясь в каждом роде деятельности добиться успеха, Павел Михайлович строго расписал по часам все будние и даже выходные дни.