– Мы куда? – спросил Джек, вцепившись в сильную руку Надежды: они летели, а за ними с грохотом неслись регулировщики.

– К Поку, – ответила Надежда. – Туда, где он живёт, мне вход заказан: впускают туда только совершенно особенных обитателей Страны Потерь. Я доставлю вас поближе, но последний отрезок вам придётся преодолеть самостоятельно. Сорви со стены шпалеру! – добавила она.

Джек потянулся к шпалере, дёрнул её к себе. Крепкая ткань порвалась и полетела за ними следом. Она оказалась такой тяжёлой, что Джеку пришлось напрячь все силы, чтобы не уронить её, а кроме того, ткань замедлила их движение. Джек слышал вопли и лязганье регулировщиков, ему показалось, что они нагоняют, но Надежда взмыла к верхней площадке винтовой лестницы – шпалера тянулась за ними следом. И вот они оказались у запертой на засов двери.

Джек решил, что теперь им конец, но, стоило Надежде подлететь поближе, как засов отскочил сам собой, дверь с грохотом распахнулась и они вылетели наружу, в снегопад.

– Живее! – сказала Надежда, приземляясь на золотую крышу дворца и опуская рядом Джека и Рождественского Поросёнка. – Завернитесь в шпалеру, тогда мне проще будет вас нести. Вы и так уже мокрые, в дороге совсем озябнете.

Джек с Рождественским Поросёнком завернулись в плотную ткань, Надежда расправила могучие крылья, ухватилась за шпалеру и вновь взмыла в воздух – теперь Джек с Поросёнком как бы покачивались в гамаке.

Сквозь толстую ткань были слышны вопли регулировщиков, которые тоже выскочили на крышу, а потом раздался рёв Властителя:

– НАЗАД! ТАЩИТЕ ИХ НАЗАД!

Но Надежда улетала всё дальше, вопли делались тише, потом стихли вовсе. Теперь они слышали лишь шорох широких, сильных крыльев Надежды.

В шпалере было хотя и пыльно, но очень уютно, потому что Джек с Рождественским Поросёнком прижались друг к другу. После всех страхов во дворце у Властителя Джек радовался, что его обнимают лапки Рождественского Поросёнка. Не смущал его даже запах стоялой воды из канала, который исходил от Поросёнка.

Только когда они оказались в безопасности, Джек сообразил, что они наконец-то направляются к Поку, и от восторга крепко стиснул Рождественского Поросёнка.

– Почти порядок! – выпалил он. – Я там так страшно перепугался, а ты?

– Ужасно перепугался, – ответил Рождественский Поросёнок. – Спасибо Надежде. Не будь её, нас бы уже волокли к Потеряху.

– Знаю, – кивнул Джек и добавил гораздо громче: – Большое вам спасибо, Надежда!

– Не за что, – откликнулся голос сверху. – Вам там удобно?

– Очень, – подтвердил Джек.

– Вам не очень тяжело нас нести? – поинтересовался Рождественский Поросёнок.

– Ну что вы, – успокоила их Надежда. – Случалось носить и потяжелее.

– Как же вас потеряли? – спросил Джек.

– Ох, грустная это история, – раздался голос Надежды, перекрывший шелест крыльев. – Моя хозяйка сидит в тюрьме.

– В тюрьме? – так и ахнул Джек. – Что же она натворила?

– Ничего, – ответила Надежда. – Наоборот, делала только хорошее: выходила на протесты против президента, очень похожего на нашего Властителя. Правитель пришёл в ярость и посадил её под замок – якобы она нарушила закон. Судья испугался пойти против президента, и вот моя хозяйка сидит в камере, где кроме неё ещё десять человек и даже и лечь-то почти негде, а ещё их держат впроголодь.

– Какой ужас! – воскликнул Джек.

– Да уж, – согласилась Надежда. – Сейчас ей кажется, что никакого выхода нет: ей сказали, что за решёткой она проведёт двадцать лет. Она утратила меня, когда ей объявили длительность срока, вот только я к ней обязательно вернусь, причём раньше, чем ей кажется.

– А откуда вы это знаете? – удивился Джек.

– У неё замечательная семья и много друзей на свободе, – сказала Надежда. – Когда она поймёт, что они делают всё, чтобы её освободить, она обретёт меня снова, а я помогу ей жить дальше, пусть жизнь эта и правда очень тяжела. Может, сияю я и не так ярко, как моя подруга Счастье, но потушить моё пламя куда труднее.

Джек и Рождественский Поросёнок покачивались в гамаке, а Надежда летела всё дальше. Джеку страшно хотелось спать. Через некоторое время до него донёсся какой-то новый звук, точно рядом сопел во сне огромный зверь, а ещё он почувствовал смутно знакомый запах. Слегка повернувшись, он смог выглянуть из гамака. Под ним простирался океан, такой же чёрный, как и ночное небо над головой. Снег всё падал, и Джек видел, что широкие светлые крылья Надежды отражаются в волнах.

– А куда мы летим, Надежда? – спросил Джек.

– На Остров Любимых, – ответила Надежда. – Мало на материке вещей, которые знают о его существовании. Тех, кого любили всем сердцем, никогда не выпускают с этого острова, поэтому вещи, живущие в городах, про них и не знают. Но я пролетала над этим островом, мне ведомо, что он существует. Поспите пока – путь предстоит неблизкий. Когда настанет пора расстаться, я вас разбужу. Вы молодцы – со всем справились до Рождества! Полагаю, что вы успеете вернуться домой не меньше чем за час до полуночи.

Джек свернулся в гамаке, закрыл глаза, уткнулся носом в Рождественского Поросёнка.

– Так Честолюбие мне наврала, что я не смогу найти Пока! – пробормотал он в сырое ушко Поросёнка. – Я хочу и тебя поблагодарить, Рок. Без тебя я никогда бы не справился.

– Уж это точно, – ответил Рождественский Поросёнок, причём голос его прозвучал совсем глухо. – А теперь спи. Слышал же, что сказала Надежда. Путь предстоит неблизкий.

Джек закрыл глаза, сжал покрепче Рождественского Поросёнка, услышал знакомый шорох шариков, вдохнул его уютный запах. Скоро он уже уплывал в сон, а на губах чувствовал привкус соли и знал, что ему сейчас приснится море – там, далеко внизу.

Прошло много часов, и Джека разбудил голос Надежды.

– Джек, пора, – сказала она. – Приготовься. Боюсь, вам придётся промокнуть, но ближе я вас доставить не могу.

Джек с трудом раскрыл глаза, потому что в гамак вливался свет столь же ослепительный, как и тот, который испускала Счастье. Даже от ткани исходил жар, а пижама высохла и согрелась. Ноги тоже согрелись. Джек понял, что над ними ярко светит солнце.

– Готовы? – спросила Надежда. – Вылезайте ногами вперёд: падать невысоко, я постаралась опуститься пониже.