Посмотрим, что еще говорят о рите гимны РВ. Согласно им, какой-то закон существовал даже до возникновения Вселенной. Один из вариантов космогонии описывает это как ситуацию, когда не было ни сущего, ни несущего, однако существовало Нечто Одно, заключая в себе силу развития. Однако уже у этого загадочного первоначала, постичь происхождение которого не в силах ни люди, ни боги, еще до происхождения мира был какой-то свой закон:

В свете этого не представляется возможным согласиться с одним из утверждений В.Н. Топорова о том, что вселенский закон был установлен лишь Адитьями, в связи с чем исследователь настаивает на неизвечности риты, считая, что она появляется лишь с возникновением организованной Вселенной. Гимн о космическом жаре повествует о рождении собственно риты, причем одновременно с ней упоминает о рождении не только истины, но и ночи и океана, неразрывно связанных с ведийским Варуной:

Время, также тесно связанное с ритой, здесь объявляется вторичным порождением стихии Варуны, возникшей одновременно с вселенским законом, что в очередной раз указывает на изначальную связь риты и мировых вод.

В свете этого особый интерес вызывает тот факт, что в ведийскую эпоху время обозначалось термином rtu-, этимологически тесно связанным с обозначением вселенского закона rta-. Саяна, известный средневековый комментатор Вед, объяснял rtu – как kala «время», «определенное время», «подходящее время», «время, предназначенное для жертвоприношения». Временные значения присутствуют и в этимологически родственных рите словах других индоевропейских народов, ср. лат. articulus или др.-гр. αµαρτη «одновременный» ‹ οµαρτοζ, лат. ritus «ритуал», впоследствии «правило», «обычай». Интересно отметить, что связь со временем присутствует и у русск. закон, этимологически никак не связанного ни с др.-русск. ротой, ни с ведийской ритой, но перекликающегося с ними семантически. Само это слово было образовано от корня кон, род. п. кона «начало, ряд, порядок», др.-русск. конъ «предел», и первоначально обозначало «начало», будучи родственно, в частности, ирл. cinim «я возникаю». Благодаря легшему в его основу корню, слово закон оказывается родственным двум понятиям, обозначающим начало и конец некоего временного промежутка – искони «с самого начала» и конец, означающего завершение некого явления[182]. «Вместе с тем вед. rtu-, – отмечает В.Н. Топоров, – необычайно четко выражает идею артикулированности Космоса во времени и пространстве (т. е. способность его члениться на части и соединяться в целое), характерную для ведийского взгляда на мир. Вед. rtu – своим значением актуализирует фактор членения целого (напр., времени) через распределение его частей; оно обозначает элемент, который рассекает континуум на части. „Отсюда – слово могло легко использоваться для обозначения членения длительности временного континуума и, наконец, наиболее очевидного членения – времени года, сезона в том основном континууме, который составляет год“. Тем самым rtu – занимает свое особое место в системе, где глагольный корень r – обозначает организацию континуума, его артикулированность, rta – сферу организованного, устроенного, артикулированного, nirrti – противоположную сферу неорганизованного, неартикулированного (т. е. беспорядок, энтропию), aram – способ должного распределения (ср. arati-, эпитет Агни как распределителя функций)»[183]. В качестве индоевропейской параллели можно привести древнегреческий термин, который одновременно означает и временную характеристику, и понятие истинности: др.-гр. αρτι «только что», «совсем недавно», «ныне», «сейчас же», а также «справедливо», «правильно», «истинно»[184]. Идея как членения целого на части, так и соединения этих частей в единое целое отчетливо прослеживается и во многих индоевропейских параллелях индийского обозначения вселенского закона: арм. ard (ardu) «структура», «организация», «устройство», «конструкция», исходное и.-е. ar – «соединять», «подходить (друг другу)», «прилаживать» и т. д. (ср. др.-гр. αραρισκω, αρτυνω «соединять», «сплачивать»). С этим глаголом связаны такие убедит параллели вед. rta-, rtu-, как отмеченное у Гесихия αρτυζ или αρτυν, где актуализируется мотив с-хождения, со-ответствия, симпатии, со-глашения, дружбы, ср. тох. А ortum «дружба», otune «дружеский», ortu «друг», «дружеский», из и.-е. ar-tu; лат. artus «сустав», «сочление», «член», articulus то же, но и «узел», «колено», «часть», «раздел», «стадия», «момент», «промежуточное время», in articulo «тотчас», «немедленно»[185]. Идея соответствия, соизмеримости частей целого присутствуют в вед. rta – («годный», «подходящий», «присущий», «свойственный», «правильный»), др.-гр. αρτιοζ «подходящий», «подобающий», αριθµοζ «парный», «четный», αρτιον «четное число», αρτιοτηζ «парность», «четность», «хорошее состояние», «безупречность», αριθµοζ «число», «счет» (ср. др.-ирл. rim «число», др.-сев. rim «счет», др.-в.-нем. rim «ряд», «последовательность», «число», слав. redъ «ряд»). Если значения числа, числового ряда, объективной меры составляют один полюс в развитии идеи соответствия, то другой полюс – эстетическая оценка совокупности этих частей: αρµονια «гармония», но и «соединение», «связь», «порядок», αρµονιοζ «подходящий», «гармонический»[186]. Отмеченная здесь этимологическая связь между понятием вселенского закона и древнегреческим обозначением числа и, в конечном итоге «арифметикой» как наукой об этих числах, позволяет нам понять глубинные корни странной на первый взгляд концепции Пифагора, попытавшегося осмыслить окружающую его Вселенную именно как число и математическими способами вывести закон мироздания. Продолжая далее свои этимологические наблюдения, В.Н. Топоров подчеркивает: «Характерно, что и сама сфера эстетического могла обозначаться тем же элементом ar-t-, ср. лат. ars (artis… artium) „искусство“, „τεχνη“ и т. п., artificium „искусство“, „мастерство“, „техника“ и т. д. (в том числе – „прием“, „способ“, „уловка“, „хитрость“ и др.), artifex „художник“, „творец“, „создатель“, „мастер“ и т. п.; ср., однако, ritus „ритуал“, „обряд“, „обычай“ и др. Пожалуй, уместно отметить различие в эволюции и.-е. ar-t между древнеиндийским (или индоиранским) и древними языками античной культуры Средиземноморья: в первом случае развитие идет в направление выработки углубленной сакральной концепции универсального характера, во втором – актуализируются общеэстетические или измерительно-технические, логические потенции и.-евр. ar-t – (ср. значения „способ“, „метод“, „прием“ и т. п., известные, например, и в германских примерах)»[187]. Если этимологическая связь ведийской риты с понятием эстетики и гармонии подмечена исследователем верно, то указанное различие в развитии и последующем осмыслении исходного индоевропейского корня между индо-иранским и греко-римским ареалами верна лишь отчасти. Действительно, в приведенных в последней цитате примерах из Средиземноморского ареала упор делается на эстетическо-технический аспект, однако по какой-то причине В.Н. Топоров совершенно обошел молчанием как древнегреческую аретэ, так и древнеримскую виртус, восходящие ко все тому же исходному индоевропейскому корню и, как будет показано далее в этой главе, точно также обозначающие начала сакрального порядка в каждой культуре.