Тем временем Генри увидела, что ее одежда была разложена на стуле на другом конце комнаты.

— Послушай, — волнуясь, произнесла она, — так неловко…

— Ты даже не представляешь себе, как я согласен с тобой.

— Мне… мне нужно взять одежду, и для этого мне придется встать.

— Да?

— Послушай-ка. Тебе совсем не обязательно видеть меня в ночной рубашке, несмотря на то что этой ночью мы спали вместе. О Господи… — она замолчала, — я не это хотела сказать. Мне надо было сказать «провели ночь в одной постели…», хотя это звучит не лучше.

Данфорд отметил, усмехнувшись про себя, что разница и вправду была невелика.

— Я только хотела сказать, — сбивчиво продолжала она, — что не могу встать, чтобы взять одежду. Не знаю, как так получилось, но… может быть, тебе лучше встать первым? Я все равно уже видела тебя раздетым.

— Генри?

— Да?

— Помолчи.

— Хорошо.

Данфорд мученически закрыл глаза. Он с удовольствием остался бы в постели на весь день, и именно с этой женщиной. К сожалению, это желание было неосуществимо. Но и встать первым было для него весьма затруднительно, ибо тело его по-прежнему отказывалось повиноваться разуму.

Генри прервала его размышления:

— Данфорд?

— Да? — Поразительно, как одно слово может передать столько разных чувств. Пусть и не самых радостных.

— Что же ты лежишь?

Он глубоко вздохнул, наверное, в двадцатый раз за это утро.

— Закройся одеялом, как вчера. Я встану и оденусь.

Генри с готовностью выполнила его указание. Не скрывая своего неудовольствия, он выбрался из кровати и пошел туда, где накануне оставил одежду.

— С моим слугой случится удар, — пробормотал он.

— Что? — послышался голос Генри из-под одеяла.

— Я сказал, что с моим слугой случится удар.

— Я и забыла, что тебе нужен слуга, — ее голос звучал приглушенно. — Надо, чтобы он помог тебе одеться. Сегодня мы будем в Лондоне, и ты должен выглядеть достойно перед твоими друзьями и… всеми остальными, перед кем тебе еще нужно выглядеть достойно и…

«Странно, — подумал он, — похоже, ее действительно огорчило то, что мне придется обойтись без слуги».

— У меня нет служанки, и я в любом случае буду выглядеть неидеально, но твой вид должен быть безупречным.

Он ухмыльнулся:

— Так что возвращайся в кровать и накройся с головой, а я встану, оденусь и разыщу твоего слугу. И ты снова станешь неотразимо прекрасным.

Данфорд взглянул на разговорчивый холм в кровати.

— Прекрасным? — удивленно переспросил он.

— Прекрасным, красивым — это как тебе будет угодно.

— Многие женщины называли его красивым, но никогда еще он не был польщен больше, чем теперь.

— Ну хорошо, — вздохнул он, — если ты настаиваешь. — Через несколько секунд он снова был в постели, а Генри выскользнула из нее и быстро пробежала по комнате.

— Не подглядывай, — выкрикнула она, надевая платье через голову. Это было платье, в котором она приехала вчера. Накануне она аккуратно разложила его на стуле, и теперь оно было не таким мятым, как остальные, сложенные в саквояже.

— Не имею не малейшего желания, — соврал Данфорд.

Спустя некоторое время он услышал, как Генри произнесла:

— Пойду разыщу твоего слугу, — и захлопнула собой дверь.

Отправив слугу к своему хозяину, Генри вошла столовую, намереваясь заказать завтрак. Она знала, что ей не стоило бы появляться там одной, но ей больше нечем было заняться. Хозяин гостиницы увидел Ген и поспешил к ней. Отдавая распоряжение насчет завтрака, Генри краем глаза заметила пожилую даму невысокого роста, которая держалась с царственным высокомерием. Герцогиня Бересфорд. Без сомнения, это она. Данфорд просил Генри ни в коем случае не попадаться ей на глаза.

— Подайте завтрак в нашу комнату, — сдавленным голосом произнесла Генри и метнулась к двери, надеясь, что герцогиня не успела заметить ее.

Бегом поднявшись наверх, она влетела в комнату, не догадавшись постучать. С ужасом Генри увидела, что Данфорд одет еще не полностью, а слуга как раз намыливал ему щеки для бритья.

— О Господи, — пролепетала она, смущенно глядя на его обнаженный торс, — прошу прощения.

— Что случилось, Генри? — сурово спросил Данфорд.

— О Господи. Прошу прощения. Я встану в угол и повернусь спиной.

— Ради Бога, Генри, что произошло?

Широко раскрытыми глазами она не отрываясь смотрела на него. Сейчас он подойдет к ней. Подойдет и коснется ее, а ведь на нем нет рубахи. Затем она увидела его слугу.

— Должно быть, я ошиблась дверью, — быстро соврала она, — моя дверь — следующая. Это все от того… Я увидела герцогиню… и…

— Генри, — очень терпеливо произнес Данфорд, — Почему бы тебе не подождать в коридоре? Мы уже почти закончили.

Кивнув, она выпорхнула из комнаты в коридор. Несколько минут спустя в дверях показался Данфорд, необычайно жизнерадостный и веселый. У нее засосало под ложечкой.

— Я заказала завтрак, — выпалила она, — его сейчас принесут.

— Замечательно. — Увидев, что Генри чувствует себя неловко, он добавил: — Извини, что наше пребывание здесь доставило тебе неудобства.

— Нет-нет, — поспешила заверить его Генри, — это нельзя назвать неудобствами. Просто… просто ты вынудил меня думать о репутации и тому подобных вещах.

— Вот и хорошо. Ты должна быть готова к тому, что в Лондоне у тебя не будет такой же свободы, как в Корнуолле.

— Знаю. Только… — Она с благодарностью посмотрела на слугу, поспешившего выйти из комнаты.

Данфорд прикрыл дверь. Она продолжила громким шепотом:

— Я знаю, что не должна видеть тебя без рубахи, каким бы красивым ты ни был без нее. Это наталкивает меня на странные мысли, а я не должна поощрять тебя после того, как ты…

— Достаточно, — произнес Данфорд сдавленным голосом, подняв руку вверх, будто защищаясь от этих невинно сорвавшихся с ее губ слов, так будораживших его.

— Но…

— Я сказал, достаточно.

Генри кивнула. Появился хозяин гостиницы, и Генри отошла в сторону, пропуская его. Они молча наблюдали, как тот накрыл стол к завтраку и вышел. Генри села за стол и, посмотрев на Данфорда, произнесла:

— Неужели ты не понимаешь?..

— Генри! — перебил ее Данфорд, испугавшись, что она снова скажет что-нибудь неподходящее, а еще больше своей реакции на это.

— Да?

— Принимайся за свою яичницу.