— Ты сможешь, — ободряюще повторил Йэн.

Дрожащими пальцами Фортуна взяла мел. Посмотрев на доску с написанными на ней тремя именами — Фэнси, Ноэль и Фортуна, — она снова взглянула на него и, решившись, начала писать. Выведя буквы, она выжидающе уставилась на Йэна.

Он удовлетворенно кивнул:

— Правильно.

Взяв тряпку, Йэн стер написанное и протянул чистую доску Фортуне.

— А теперь попробуй еще раз.

На этот раз доска была абсолютно пустой.

Внезапно Фэнси испугалась, что Йэн слишком поторопился. Даже она и Ноэль еще не писали свои имена, не имея перед глазами образец. А Фортуне меньше всего была нужна неудача.

Но сестра, похоже, обрела уверенность. «Вернее, — подумала Фэнси, — это Йэн Сазерленд заставил ее вновь поверить в себя». И Фортуна рискнула попробовать. Она начала медленно писать. Старательно выводя букву за буквой, она посмотрела на доску и, оставшись довольна результатом, протянула ее Йэну.

Он взял, прочитал и улыбнулся. Фэнси впервые видела его улыбку, искреннюю и открытую, похожую на солнечный блик на воде.

— Ты молодец, — похвалил он Фортуну. Фортуна вспыхнула, ее глаза засияли блеском, который не появлялся в них уже много лет.

— А я молодец? — ревниво спросил Ноэль.

— Да, Ноэль, и твоя сестра и мама тоже. Фэнси было приятно слышать похвалу Йэна.

— А теперь, — сказал он, поднимаясь со стула, — вы можете потренироваться сами. Мне нужно сажать табак.

— А как же «Робинзон Крузо»? — воскликнул Ноэль. Шотландец помедлил.

— Вы скоро сами сможете его прочитать, если будете усердно заниматься.

Фэнси уловила скрытый смысл его слов — они не должны зависеть от него.

— Ну, пожалуйста, — умоляюще протянул Ноэль.

Счастливчик, который пришел к ужину вместе с Йэном, выбрал момент, чтобы подать голос, и вслед за ним жалобно мяукнул кот.

— Вот видите, они тоже хотят послушать, — состроив хитрую гримаску, добавил Ноэль.

Шотландец беспомощно посмотрел на Фэнси, но она не нашла в себе сил поддержать его. Он был прав, табак нужно быстро пересадить. Но ей тоже хотелось послушать о приключениях Робинзона. Поэтому в ответ на его безмолвную просьбу она лишь пожала плечами.

Он вздохнул, сдаваясь.

— Три страницы. Не больше.

Ноэль сорвался с места и побежал за книгой.

— Посмотрим, на чем мы остановились. Глава седьмая. — Йэн начал читать, и его глубокий баритон заполнил комнату, рисуя причудливые картины странствий Робинзона.

Фэнси чувствовала, как в ней разливается теплая волна сострадания при рассказе о человеке, проснувшемся после кораблекрушения на пустынном берегу. Она слышала одиночество и отчаяние Крузо в голосе Йэна Сазерленда.

«Вспомнив, что слезы никогда не уменьшают несчастий, я решил во что бы то ни стало продолжать свой путь», — читал Йэн, и Фэнси знала, что он вкладывает в эти слова особый смысл, заставляя ее почувствовать в полной мере то, что он пережил сам.

Они оба много потеряли, и оба пытались вернуть то, что вернуть нельзя.

На глаза ее навернулись слезы, и она отвела взгляд. Ей хотелось выбежать из комнаты и дать волю невыплаканным слезам. Они сжигали ее изнутри, не прорываясь наружу, — такова была расплата за то, что она так быстро предала память Джона.

Фэнси действительно тосковала по мужу. Он так старался обеспечить благополучие своей семьи, так хотел, чтобы они смогли обойтись и без него. Но, покупая труд Йэна Сазерленда, он не смог купить его преданность. Возможно, он надеялся завоевать то, что нельзя было купить. Ему просто не хватило времени.

Как они смогут жить без шотландца, который стал просто незаменим?

Прочитав полглавы, Йэн закрыл книгу и поднялся, лишь покачав головой в ответ на уговоры Ноэля.

— Миссис Марш, — вежливо и отстраненно попрощался он и, не дожидаясь ее ответа, вышел из дома.

Когда все улеглись, Фэнси подошла к окну спальни и увидела темный силуэт Йэна, работающего в поле. В первое мгновение она решила пойти к нему. Но сегодня, как и три предыдущие ночи, она подавила в себе это желание. В ней были живы воспоминания о ночи, проведенной за совместной работой, тепле его руки на своей щеке, пробежавшей по телу дрожи, проснувшихся в ней неведомых чувствах. Ей стоило лишь посмотреть на него, чтобы вновь и вновь переживать испытанные в ту ночь ощущения.

Теперь Фэнси поняла, почему и он избегал оставаться с ней наедине. Йэн знал так же хорошо, как и она, что их влечение друг к другу было невозможно. Она предавала память Джона каждый раз, признаваясь себе в этом.

Но тяжело было притвориться, что их взаимного притяжения не существует, — или не замечать его.

— Йэн Сазерленд, — прошептала Фэнси в тишине своей спальни, — что я буду делать, когда ты уедешь?

* * *

Йэн проснулся, как всегда, на рассвете. Он спал меньше четырех часов, но чувствовал себя как никогда хорошо. Сегодня ночью он уедет в Честертон, а завтра в это время он уже будет на борту корабля, который навсегда увезет его из Америки. Он начнет свое плавание домой, к родным берегам.

Йэн тщательно продумал план побега. Он уйдет после наступления темноты, возьмет лошадь и в записке Фэнси напишет, где она сможет найти ее в Честертоне. У него оставалась пара монет из тех, что дала Фэнси, и он намеревался потратить их на еду. Больше ему ничего не нужно.

Работая ночью, он наконец почувствовал себя в ладу с самим собой. Большая часть табака посажена. Фэнси могла продать одну или двух лошадей. На вырученные деньги можно нанять работника, а продажа урожая табака поможет ей пережить зиму. В худшем случае, она всегда может купить на торгах закладную какого-нибудь бедолаги.

Сегодня ему нужно было объездить двух серых трехлеток и вороного мерина.

Принц нетерпеливо переминался в стойле и, когда Йэн прошел мимо, недовольно фыркнул. Йэн знал, что у Фэнси будут большие трудности с этим норовистым жеребцом. Ей не справиться с ним в одиночку. Принцу нужны скорость, бег, а не прогулки по пастбищу.

Йэн не знал, как Фэнси решит эту проблему, но подавлял в себе угрызения совести. Он не был обязан решать за нее. Он ничем не был ей обязан. Джон Марш рисковал, покупая человека. Он рискнул — и проиграл.

Йэн забрал Призрака с пастбища. Самый многообещающий из трехлеток, принадлежащих миссис Марш, он унаследовал мощь своего отца, но обладал более покладистым нравом. Йэн надел на жеребца недоуздок и отвел в конюшню, где оседлал и вывел обратно.

Йэн получал удовольствие от утренних прогулок верхом. Это было время благословенной свободы. Редкие минуты, когда ему удавалось забыть, почему он здесь. Одному богу известно, встретятся ли ему когда-нибудь такие прекрасные лошади и такая плодородная земля.