Я не боялась его разбудить. Еще ни разу такого не случалось в моих снах, но все равно двигалась осторожно. Прошла мимо и замерла - впереди длинный коридор с множеством дверей, а направо и налево лестничные пролеты. Ну и где его искать?

Довериться внутреннему чутью? Перед сном Лекс и Рика все-таки открыли мне тайну невообразимых глаз Леонара и как раз посоветовали это. Я, честно говоря, до сих пор в некотором шоке. Столько раз писала истории об истинных парах, но столкнувшись с этим явлением в жизни, как-то даже опешила, не понимая, чем оно может для меня обернуться. С одной стороны, как сказал Лекс, для Лео я сейчас единственная женщина, подходящая на роль супруги. Но! Во-первых, у меня нет абсолютно никаких оснований ему верить. А во-вторых, я все-таки дочь извращенного итаринского общества, я не верю в верность по любой другой причине, кроме любви. А любим ли мы с Леонаром друг друга, пока сложно сказать.

Влюблены - безусловно. То есть, я безусловно, а он? Возможно. Но любовь! Это ведь что-то большее, чем просто бешеное сердцебиение при встрече или всепоглощающее желание, когда мы рядом, или вот эта удушающая тоска, от того, что я не знаю, где он? Ведь так? Или я чего-то не понимаю?

И вообще, как работает этот механизм истинных пар? А вдруг все чувства короля продиктованы только данной особенностью их магии. Где здесь добрая воля самого мужчины? Может, у него и выбора-то не было, любить меня или нет. Извините, такой «любви» мне не нужно.

Глянула на Рику, прильнувшую к своему истинному, на его руки, обвившие ее талию и гладящие пока плоский животик с особой нежностью будущего отца,  и прикусила язык прежде, чем данные вопросы сорвались с него. Вот по ним двоим видно, что их любовь первична. Все эти магические штучки лишь крепче связали два любящих сердца. А мы с Лео… а что мы? Мы толком не знакомы даже. У нас было два секса в реале и бесконечное множество раз в снах. Но я крайне мало знаю лично о нем. Он много рассказал мне об истории Веристы, поведал замысловатые местные легенды, но почти ничего о себе.

Может быть любовь вот такой? Я писатель, пишущий об этом великом чувстве, не знаю ответа. Как? Как, скажите, я умудрялась создавать истории о любви, не испытав ее? Бред…

Я встрепенулась, отбрасывая философские вопросы в сторону. Не сейчас.

Ну и где искать этого истинного? Доверься чутью! Ага. Еще бы знать, какое оно, чутье.

Закрыла глаза, вспоминая короля. Образ получился довольно четкий, сердце сладко заныло. Как же давно не видела его. Все ли с ним в порядке?

Где же ты, Лео? Хочу увидеть! Прямо сейчас!

Перед сомкнутыми глазами в  темноте вспыхнуло яркое аметистовое свечение, которое через секунду преобразовалось в небольшого грозного орла. Да я же уже видела это изображение раньше много раз - татуировка у Лео на груди. Только в жизни она темная, а здесь светится, и от нее ко мне тянется такая же светящаяся нить, но почему-то синяя. Ладно, это сейчас не важно. Я двинулась по направлению линии, периодически приоткрывая глаза, чтобы не зайти в тупик. Как ни странно, видение не исчезало, а вполне помогало выбирать правильный курс, словно навигатор. А ведь надо было еще запоминать, куда иду, чтобы в случае чего объяснить Лексу, и это оказалось сложнее. Несколько раз пришлось спускаться по лестницам, что означало - Лео держат в каком-то подвале. В итоге уперлась в железную дверь, за которой скрылась нить. Я нерешительно подошла к ней. Откроется? Нет? В снах нет замков, но все равно страшно.

Поддалась-таки, но с противным скрежетом.

Внутри темно. Лишь моя нить выдает сияние. Тянется к противоположной стене. Могу ли я во сне создать какой-нибудь свет? Зажмурилась. Хочу фонарь!

По щелчку включился свет, такой как бывает в ручных фанариках среднего размера. Его луч был направлен точно в сгорбившуюся мужскую фигуру. Вот почему я просто не пожелала много света? Но сейчас уже не смогу сконцентрироваться. Сердце долбится о ребра с невыносимой скоростью. Лео! Это точно он. И он не просто сгорблен. Он прикован к стене и обессиленно свисает на своих оковах.

  - Лео! - бросилась к нему, хватая лицо в ладони и приподнимая к себе и к свету. Что они с ним сделали? Все покрыто запекшейся кровью, под глазами гематомы, губы пересохли и потрескались. - Лео! Милый! Это я, Мия!

  - Мия, - прохрипел он, приоткрывая один глаз, чуть менее опухший. - Моя королева…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

  - Лео! Что с тобой сделали?

  - Это неважно, маленькая. Главное, что ты жива. Ты ведь жива, да? А Рика? - в его голосе проскальзывает радость, но он слищком усталый и надтреснувший. - Мне сказали, ты не могла выжить… но я им не верил...

  - Все в порядке мы на…

  - Шшш, молчи. Мне не нужно знать, где вы. Иначе они выбьют из меня эти знания…

  - Зато мне нужно знать, где ты! Скажи, это помещение на Итарине? Да? Скажи, Лео!

В ответ он горько усмехнулся.

  - Не надо, Мия, не надо меня спасать! Это может быть ловушкой для вас с Рикой. Я не позволю.

  Как же это бесит. Не позволит он! Кто его будет спрашивать?

  - Лео, у нас мало времени. Расскажи, что знаешь! Мы все равно будем искать, хочешь ты того или нет. Было бы неплохо, если бы ты хоть немного помог сэкономить нам время! И не смей сдаваться. В тебе нуждаются все! Вериста, ее жители, твой брат! - замолчала, переводя дыхания и замечая упрямое выражение его лица. - И мы, Лео: я и твой ребенок!

  Проняло. Как и ожидала, его аж передернуло. Выпрямился, не смотря на прикованные к стене руки.

  - Мия, милая моя девочка...

  - Говори все, что знаешь. Без тебя мне не нужен ребенок, - понимаю, что жестоко, но нужно, чтоб его действительно торкнуло не на шутку. - Если ты сдашься, я вернусь на Итарин. У нас легко избавляют от внеплановой беременности. Всего одна таблеточка. Регуляция цикла называется. И все!

  Да! Да! Оживай! Приходи в себя! Ты нам нужен!

  - Не смей, Мия! Ты не сделаешь этого, - прорычал он, дергая свои оковы. Как ни странно они поддались. Но наверняка только во сне, в жизни вряд ли что-то изменилось. Меня схватили сильные руки. - Ты же не серьезно, девочка моя?

  От неожиданности он даже растерялся, потом с силой притянул к себе, но я услышала, как заскрежетали его зубы. Ох, больно же, наверное, рукам. Отстранилась и принялась массировать. Он сжимал зубы, но терпел.