Хозяин к тому времени уже давно забыл о рабе, который читал ему лекцию о Сардонике, а, вспомнив, равнодушно бросил:

— Ладно, дай ему другую работу. Думаю, урок он запомнил.

Они с Хассемом сидели на пустыре под стенами Богадельни. Энкино хотел рассказать ему о себе: о том, что с ним было в последние два года. Он начал и запнулся, с растерянным лицом поискал слова.

— Хассем, я ничего не могу рассказать, — Энкино сделал беспомощный жест рукой. — Я потом… когда-нибудь…

Хассем увидел этот жест и горькую усмешку и не стал допытываться больше ни о чем. Он просто подумал, что у Береста был свой, у него — свой, а у Энкино — свой Демон.

— Смотри, Зоран, — показал Хассем.

Зоран показался из дыры в стене, одной рукой прижимая к груди обвисшего серого кота.

Энкино вскочил. Зоран заметил и подошел.

— А, вот вы где! Илла меня выгнала, чтобы не мешал ей прибираться, — объяснил он. — Говорит: сходил бы ты погулял. Велела купить вина к ужину. Я женюсь на Илле, как только мы найдем какое-нибудь жилье в Соверне, — Зоран вдруг смущенно хмыкнул несколько раз и, чтобы спрятать улыбку, сделал вид, будто почесывает бороду. — Есть, за что выпить.

— Берест с Ирицей куда-то ушли вдвоем, — продолжал он. — А я — в трактир в Колокольне. Хотите вместе?

Энкино осмелился:

— Зоран, я хотел тебя спросить…

Тот ободрил:

— Ну?

— Когда мы будем в Соверне, я сумею найти себе работу, — торопливо сказал Энкино. — Я попрошу господина, который, может быть, помнит моего отца, дать мне рекомендацию секретарем или переводчиком, может быть, переписчиком бумаг. Я заработаю и верну тебе деньги за выкуп. И я… смогу платить за уроки, чтобы ты меня научил… — он замялся.

— Ну? — спросил Зоран, недоумевая, чему он может научить этого книжника.

— Драться, как ты. Ты ведь не только выступал в цирке. Хассем говорит, что ты был наемником.

От удивления Зоран вскинул широкие брови:

— Ах-ха-ха! — вырвалось у него. — Да тебя разозлили! Тебя, право, разозлили! И ты, никак, собрался воевать!

Энкино молчал, не зная, над ним смеется Зоран или не над ним.

— Да, — сказал он наконец.

— Я тебя и даром научу, — сказал Зоран, подумав. — От меня не убудет. Только, брат, знаешь… это если ты на самом деле собрался воевать. А то я знаю вас, мальчишек. Через месяц забудешь, как тебя обидели, и бросишь.

— Я не брошу! — горячо ответил Энкино. — Я понял: мне недостаточно просто думать о мире. Я хочу сам во все вмешиваться.

— И меня, брат, молодым так же разозлили, — Зоран взял его за плечо. — Я тоже стал воевать. Я бил, меня били. И тебя, брат, будут… один всех не одолеешь.

— Ну, пусть. Лишь бы не всегда меня, а иногда и я, — ответил Энкино.

Зоран одобрительно хмыкнул.

— Хочешь проверим? Если тебя сильно разозлили, ты это выдержишь, а если нет — еще пусть жизнь дозлит.

— Давай, Зоран! — попросил Энкино. — Проверь!

— Сейчас ударю тебя, а ты поставишь защиту, — решил Зоран. — Сперва покажу. Бить буду в лицо. Смотри, не успеешь подставить руку — плохо твое дело.

Энкино, нахмурившись, внимательно слушал.

— Защищайся левой, — продолжал Зоран. — Вот этим местом, — он взял руку юноши и указал на середину предплечья. — Вскинешь руку до лба, а там развернешь. Ладонь чтоб ко мне была повернута. Это и есть защита, когда бьют в лицо.

Зоран помог ему сделать правильное движение, потом сказал:

— Пробуй сам.

Энкино несколько раз повторил движение. Зоран решил:

— Ладно. Теперь бью. В полную силу.

Энкино молча кивнул. На самом деле у него перехватило дыхание. Одной рукой отбить удар Зоранового кулака? С тем же успехом можно встать против крепостного тарана. «Конечно, он меня ударит, — подумал Энкино, — но все равно, лишь бы потом научил. Я не хочу быть жертвой больше никогда».

Глядевший со стороны Хассем не поверил своим глазам. Зоран сделал свирепое лицо. Это был настоящий сорвавшийся с привязи бык. Наклонив голову, не разжимая губ, Зоран глухо зарычал, его кулак со свистом рассек воздух. Хассем увидел, как Энкино вскинул левую руку… Каменный кулак Зорана остановился в воздухе, так и не нанеся удара.

— Ну, брат, тебя в самом деле разозлили, — тотчас добродушно ухмыльнулся Зоран. — Я думал, ты от страха или руку забудешь поднять, или отскочишь в сторону. А ты ничего, даже глаза не закрыл. Конечно, в настоящей драке не в лицо мне надо смотреть, а сюда, — Зоран ткнул себя в грудь над самым животом. — Будешь любоваться моим носом — пропустишь удар ногой понизу.

Энкино отер со лба выступивший пот и неожиданно для себя признался:

— Зоран, ты такой страшный в бою… Я… никогда не видел, чтобы человек был таким страшным.

На широком челе Зорана лежала печать славы, а через плечо висел серый кот. Хозяин трактира на Колокольне — отец Плаксы Стина — стал угощать Зорана пивом. Трактирщику хотелось, чтобы Хромой Мясник немного посидел. Дармовой кувшин сейчас же окупился бы за счет желающих присесть за один стол со знаменитым силачом Богадельни. А одним кувшином дело не ограничилось. Хозяин велел подать и второй. От крепкого пива косматое лицо Зорана совсем подобрело.

— Зоран, пошли, а? Илла скажет, что ты зря раньше времени выпил, — Хассем подергал его за рукав.

Зоран послушно кивнул, осушил до дна последнюю кружку, сгреб своего кота и направился к выходу.

Отыскав укромное место в развалинах, они втроем уселись на землю. Зоран решил, что неплохо и впрямь немного проветриться, прежде чем возвращаться домой. Чтобы скоротать время, он начал рассказывать:

— Меня ранили в колено, и я остался хромым. В наемники или в охрану к купцам меня стали брать неохотно. Наемника ноги кормят, а я целый день идти наравне со всеми я не мог. Надо искать другой кусок хлеба.

Раз я пошел наниматься в купеческий обоз. Говорю: «Что вам за беда, если я иногда на краю телеги подъеду? Зато спросите у ребят, кто я такой!». В охране были мои знакомые. Они подтвердили: «Это Зоран, по прозванию Сокол. Это вправду славный боец». Я к тому времени успел обноситься, оголодать… Купцы морщатся, глядя на меня. Но взяли. И откуда ни возьмись приносит в обоз какого-то бродягу. Сложением похудее меня, но роста почти моего, волосы лохмами, подбородок выбрит, только уже опять начал зарастать. Он нанимается, а купцы ему отвечают: все, нам больше не нужно. Этот пес говорит: «Я сильнее ваших людей. Ставьте против меня любого. Если я одолею, то наймете вместо него меня».

Зоран нахмурился:

— Купцы этого обычая держатся. Им только на руку заменить того, кто слабее. А что будет с парнем, которого побьют, да еще он заработка лишится, — им наплевать! И показывают на меня: «Побей вот этого хромого!» Бродяга еще усмехается: как же, говорит, вы хромого взяли в обоз, мне стыдно драться с калекой! Я, право, от обиды чуть не заплакал. Отвечаю: «Ах, ты!.. Людей обижаешь, с которыми одним хлебом кормишься! В другой бы раз я тебя пощадил, а теперь не будет пощады!». И вышел против него.