С этими словами он дернул поводья и вонзил шпоры в бока жеребца. Конь рванулся вперед, отец Соломон взмахнул мечом — мечом Божьего гнева.

Но Волк не отступил. Он не сжался от страха. Он смотрел на священника с вызовом.

Он распахнул пасть и взревел так, что под ногами у Валери задрожала земля.

Конь отца Соломона испугался, попятился, споткнулся и сбросил всадника на землю. Священник упал прямо в тлеющие угли костра, подняв фонтан искр. Конь топнул копытами — и умчался прочь.

Отец Соломон закричал от боли и ярости, и это, похоже, развеселило Волка. Валери ощущала это веселье, видела наслаждение в трепете мышц, когда тварь двинулась к кострищу, желая прикончить беспомощную жертву. Отец Соломон, потерявший меч, пытался выбраться из углей; он прекрасно понимал, что ему конец.

И тут…

Что-то просвистело в воздухе… Это невесть откуда прилетела стрела.

Впрочем, Валери очень скоро обнаружила спасителя. Человек в маске сидел на перилах балкона таверны, одну за другой посылая в монстра стрелы с серебряными наконечниками. Волк яростно рыкнул и могучим прыжком взлетел на крышу ближайшего дома. Арбалетчик, наклонившись вперед, выстрелил ему вдогонку.

Волк прыгнул еще раз — и растаял в ночной тьме.

Но драма еще не закончилась. Валери увидела, как из кучи тлеющих углей, из клубов дыма выбрался отец Соломон, стряхивая горячую золу. Он был обожжен почти до костей. Подгоняемый болью и ненавистью, горьким гневом и жаждой мести, отец Соломон сумел подняться на ноги.

И воскреснуть.

Тварь преследовала две тени. Человеческие тени. Слабые, беспомощные.

— Клод… — едва слышно прошептала одна из теней.

Прошептала жалобно, трогательно.

Но этот слабый шепот в ушах хищника звучал достаточно громко.

И еще он отлично слышал, как бьется человеческое сердце. Сердце девушки.

* * *

Дым ел глаза, ноги запинались об обломки. Валери медленно пробиралась по площади. Она по-прежнему чувствовала себя отстраненной от разыгравшейся трагедии; она словно наблюдала за событиями сквозь толстое и прочное стекло. Но почему Волк пощадил ее, не пощадив сестру? И почему она не испугалась до полусмерти, как Роксана, бьющаяся в истерике рядом с ней?

— Клод! — снова позвала Роксана, и в ее голосе прозвучал безумный страх. — Где же ты?!

Роксана отлично знала, что их мать не станет беспокоиться о Клоде.

Брат не обнаружился и в церкви, куда набилось столько людей, что они едва могли дышать. Девушки, правда, отыскали своих родителей, но тут же потеряли их снова.

Слава богу, Клода не удалось найти среди погибших.

И еще Валери не нашла Питера. Ей хотелось закричать, позвать его… но в селе Даггорхорн уж слишком любили скандалы. И потому даже среди всеобщего горя Валери предпочла сохранить свою тайну.

Но было еще одно обстоятельство, не позволившее девушке позвать Питера. В ней стремительно нарастало подозрение, которое еще совсем недавно лишь смутно маячило в уме. Валери отказывалась осознавать ужасную мысль, но… Ведь все началось после того, как явился Питер…

Нет, это, конечно же, простое совпадение!

Валери уловила движение неподалеку и осторожно огляделась, не желая зря тревожить Роксану. Но та все равно заметила.

— Что? Там кто-то есть?

— Нет, никого.

Валери успокаивающе коснулась руки подруги, решая, куда им теперь направиться.

— Сюда, — сказала она наконец, увлекая Роксану в переулок красильщиков.

* * *

Когда преследующий их Волк тоже повернул за угол, сквозь едкий запах красок прорвался запах страха одной из девушек.

Но вторая?..

Как это непривычно — красться за тем, от кого не пахнет ужасом…

* * *

Валери думала о Люси. Этот переулок — их любимое местечко. Узкая дорожка сплошь в лепестках, рассыпанных вокруг красильных чанов… Валери с раннего детства приходила сюда, и всегда ей очень хотелось провести руками по заманчивой голубой глади. Однажды она так и сделала. Люси, уже достаточно большая девочка, поспешила оттолкнуть сестру от длинного низкого чана, но ладонь малютки уже стала синей, как голубика. Чтобы утешить сестренку, Люси стащила из какой-то корзины пучок цветов и вечером старательно вплела их в волосы Валери.

Если бы цветы могли жить вечно!

Если бы сестры могли жить вечно…

Роксана вдруг что-то заметила и вскрикнула, бросаясь вперед. Валери схватила ее за запястье, оттаскивая от чана с голубой краской, в лунном свете казавшейся черной.

— Осторожнее!

Позади раздалось какое-то постукивание. Девушки резко повернулись. Сердце Валери повисло в груди, как будто замерло на миг перед началом свободного падения.

Сквозь дым шел Волк. Голодный, рычащий, обнаживший зубы, похожие на кинжалы, обагренные кровью.

Валери снова повернулась и рывком заставила оцепеневшую Роксану сдвинуться с места. Они помчались со всех ног, лепестки взлетали и роем неслись им вслед.

Но этот переулок заканчивался тупиком. Валери яростно обругала себя за безрассудство. Впереди была стена склада, где хранилось сырье для приготовления красок. В эту стену были вделаны шесты, на которых развешивали растения для сушки. Шесты шли длинным рядом снизу вверх, как лесенка. Валери подпрыгнула, ухватилась за нижнюю палку, подтянулась, села на нее и посмотрела вниз. Волка нигде не видать. Может, они с Роксаной не показались ему достойной добычей?

Но Роксана стояла на месте, не в силах пошевелиться. Валери протянула ей руку.

— Хватайся!

— Не могу…

— Давай же!

Но Роксана по-прежнему бездействовала. Валери спрыгнула, готовая как следует встряхнуть подругу, чтобы вывести из паралича… но тут откуда-то выпрыгнул Волк и встал прямо перед девушками.

Он был до того огромен, что, казалось, занимал собой все пространство; он был выше любого человека на земле. Валери поняла: перед ней та самая тварь, которая вонзала зубы в тело сестры…

Девушка почувствовала, как тает ее храбрость, как внутри назревает панический страх…

Но она продолжала смотреть прямо в слепящее золото волчьих глаз.

Волк тоже глядел на нее, не моргая, и они дышали в едином ритме.

Мир вокруг замер. А потом зазвучал странный голос, будто сотканный из множества голосов, женских и мужских, человеческих и звериных — всех тех, которые девушке довелось услышать на ее веку. И он раздавался прямо в голове.

Это был голос дьявола.

«Неужели ты думала, что сможешь от меня убежать?»