губам, потрескавшимся и, возможно, отдающим хмелем. Земля не ушла у него из-под ног. Он не оглох от свалившегося на него счастья. Тесс попятилась, и он увидел ее глаза, подернутые мечтательной дымкой.

— Теперь ты мой парень, — заплетающимся языком пробормотала она и, заваливаясь на бок, уковыляла в кусты.

Рид придержал ей волосы. Он любил ее. Он согласился бы придерживать ей волосы до конца своей жизни.

С того вечера в их «тройственном союзе» произошли перемены.

Не большие, но довольно существенные.

Позднее Тесс призналась, что это Лена вдохновила ее прекратить распускать нюни и взять быка, то есть Рида, за рога. «Действуй! — приказала ей Лена. — Или уступи дорогу той, кто смелее».

Рид расхохотался. Внезапно его осенило, что встречаться с подругой детства не так уж и плохо. И хотя секса, по настоянию Тесс, у них не было, они вполне довольствовались поцелуями, объятиями и ребячьей возней.

Он любил ее. Любил.

Через неделю Тесс завела дневник. И теперь Рид, словно умудренный годами ученый, листал его, воскрешая в памяти события, приведшие его к Клэр.

Поцелуй Тесс почти никак не отразился на его жизни. Появление Клэр уничтожило все, что ему было дорого.

Центром этого сокрушительного землетрясения стал Фенуэй Парк.

Никто из них не увлекался бейсболом, но все трое усердно посещали игры. Во-первых, один из торговцев пивом ленился проверять документы и продавал его даже несовершеннолетним, а во-вторых, шатаясь по стадиону, они спасались от родительского зудежа, неизменно сводившегося к тому, что им следует найти мало-мальски оплачиваемую подработку. Так что пару раз в неделю они выкладывали по десять долларов за места на самой верхотуре и погружались в совершенно иной мир — мир за зелеными стенами стадиона.

Клэр, в отличие от них, стадионы обожала. Не бейсбол, а именно стадионы, являвшиеся, по ее выражению, «современными амфитеатрами для современных зрелищ». На стадионах жесткая сословная иерархия, распространенная повсеместно, уничтожалась с той же воздушной легкостью, что и розово-голубая сахарная вата, поедаемая болельщиками.

Впрочем, пока Рид и ему подобные жарились под немилосердно палящим солнцем, с трудом различая игроков на поле, владелица сезонного абонемента Клэр наслаждалась привилегированной ложей с кондиционером, шампанским и крошечными изысканными закусками — неизменными атрибутами представителей высшего общества.

В чистенькой одежде и бейсболке с идеально прямым козырьком, Клэр выделялась в толпе, словно белая ворона. Стоя в очереди за горячими хот-догами, она читала нотации бедной, испускавшей трагические вздохи подруге о том, что подобное времяпрепровождение — незабываемый жизненный опыт, когда Рид, отиравшийся рядом, засмеялся зло и презрительно. Вульгарно и непристойно. Он был грубый и неотесанный подросток, знавший только один способ, как привлечь внимание, — подпустить шпильку понравившейся симпатичной девушке и от души постебаться над ней.

Наткнувшись на запись об этом дне, Рид замер, пробежал глазами текст, вернулся к началу и прочитал заново, слово за словом.

Клэр упоминалась вскользь. Тесс отметила, что она и ее подруга притащись за Ридом, познакомились с ней и Леной, получили приглашение на вечеринку в ближайшие выходные и удостоились нелицеприятных замечаний Лены, когда отправились восвояси в свою прохладную ложу.

Ну не смешно ли? Землетрясение, повергшее одного человека ниц, прошло незамеченным для того, кому первому полагалось заметить его губительные колебания!

21. Гретхен. Наши дни…

Гретхен и Маркони вышли из офиса Деклана Мерфи.

— Я проголодалась. Ты как, ешь? — спросила Гретхен и тут же взмахом руки отмела свой вопрос. — Ну конечно, ешь.

— Как и все люди, — проскрежетала Маркони сухим, как пустыня Сахара, голосом.

— Ну да, но ты… — Гретхен, вынужденная объяснять тривиальные вещи, нетерпеливо дернула плечами, — ты ешь не все что попало, а… итальянское.

— Наверное, мне стоило бы оскорбиться, — медленно произнесла Маркони, — но ты не ошиблась.

— Я редко ошибаюсь, — заверила ее Гретхен, оглянулась, оценивая обстановку, и рванула вперед, мимо дома.

Маркони устремилась за ней.

— И что ты обо всем этом думаешь, о мудрейшая?

Гретхен искоса поглядела на детектива. Подобного возвеличивания напарники Шонесси обычно удостаивали ее, когда лопались от возмущения. Однако Маркони, на щеках которой прорезались ямочки, давилась улыбкой и старательно отводила взгляд.

Они завернули за угол, и Гретхен, решив повременить с ответом, толкнула дверь любимого ресторанчика, так кстати оказавшегося в данном районе.

Низенький человечек, издав приветственный вопль, бросился к ней и расцеловал в обе щеки:

— Доктор Уайт! Рады вас видеть!

— Места есть? — осведомилась Гретхен у тщедушного, как птичка, метрдотеля.

Все столики были свободны, но это ровным счетом ничего не значило.

— Для вас — безусловно, — уверил ее Макс и развязно ухмыльнулся.

На его европейском, старомодном лице ухмылка выглядела комично и неуместно, но Гретхен давно уяснила, что Макс ничего не делает просто так. Не зря же он трудился метрдотелем в русском ресторане, служившем прикрытием для мафиозного клана, на который впахивала Лена. Она не проводила различий между русскими и ирландскими мафиози, и те, отдавая должное ее выдающимся способностям юриста, пришли к негласному и, вероятно, единственному за десятилетия мирному соглашению не требовать от Лены представлять интересы исключительно какой-то одной банды. Так что Лена работала на обе.

Макс отвел их в дальний конец зала и усадил за скромный столик, покрытый толстой кружевной скатертью цвета слоновой кости. Несколько мгновений, пока Макс рассматривал Маркони, явно демонстрирующую всем, находящимся в радиусе пары десятков километров, свою принадлежность к полиции, висела напряженная тишина, затем Макс широко улыбнулся, слегка поклонился и спешно засеменил прочь, не озаботившись предложить им меню.

Маркони удрученно вздернула бровь.

— Они принесут тебе все, что требуется, — успокоила ее Гретхен и приняла из рук взволнованного официанта крошечную рюмку водки.

Маркони, удостоенная той же чести, отставила рюмку. Гретхен одним глотком прикончила подношение, и совсем юный, не более девятнадцати лет, официант окинул ее восхищенным взглядом. Гретхен добродушно оскалила зубы и сунула ему визитку с заранее написанным на обратной стороне номером телефона. Юноша покрылся конфузливым румянцем и убежал.

— По-моему, врываться в штаб-квартиру мафии — это перебор, — глухо пожаловалась Маркони, благоразумно понизив голос. — Копов убивали и за меньшее.

— Что наша жизнь — игра, — философски заметила Гретхен.

Понимая, что Маркони, находясь на службе, не притронется к выпивке, она схватила ее рюмку и быстро опрокинула себе в рот. Обжигающая жидкость, не встречая сопротивления, прокатилась по гортани, и Гретхен довольно крякнула. Нечего добру пропадать. Такую водку грех не попробовать. Сладострастно выдохнув, она кивком указала Маркони на телефон.

— Нарой-ка мне парочку сайтов этих долбанутых охотников за криминалом.

— Думаю, им стоит взять это название в качестве официального, — буркнула Маркони и послушно забегала пальцами по клавиатуре.

Достойная ученица Шонесси, Маркони не лезла на рожон из-за одного только желания