— Госпожа Кёрбер, у вас будет возможность высказаться! — судья перевёл взгляд на затравленную Герти и обратился к ней. — С ваших слов получается, что именно госпожа Кёрбер желала убить брата?

Девушка вздохнула.

«Что я наделала? Даже если суд вынесет оправдательный приговор, я не выйду отсюда живой. Она не выпустит».

— Подсудимая, отвечайте. Объясните, почему госпожа Кёрбер хотела убить брата?

Герти почувствовала, что голова её кружится. Не хотелось верить, что всё это происходит на самом деле.

— Он пришёл захватить наше графство. Это правда. Думаю, воеводы Нордрейда знали об этом. И если в их сердцах живёт благородство, они расскажут о планах своего господина, чтобы спасти одну человеческую жизнь и оправдать поступок госпожи Кёрбер.

Люди в зале снова заволновались, а когда затихли, судья произнёс:

— Мы бы выслушали их. Но все Нордрейдцы ещё до рассвета покинули Кёрбер, чтобы похоронить тело своего ландграфа на родине, пока оно имеет подобающий вид.

— Покинули? Это немыслимо. Как они могла уйти… без наместника? — выпалила Герти первое, что пришло на ум.

— Не беспокойтесь, госпожа Кёрбер, — усмехнулся судья. — Старшая Госпожа Кёрбер, как временная правительница Нордрейда, уже назначила временного управляющего. Так что уделы вашего супруга под присмотром… Однако, думаю, в качестве свидетеля по открывшемуся вопросу может выступить… ландграф Берингар Шлезвиг. Господин Берингар, вы долгое время были другом и союзником убитого.

Новоявленный жених Одиль с кряхтеньем поднялся с мягкого стула. Герти заметила синяк в пол-лица и свежую ссадину на лбу северянина.

— Господин Берингар, были ли у господина Отто намерения захватить замок и земли Кёрбер?

— Нет, ваше святейшество, — заблеял Берингар. — Мой товарищ, как и все мы, приехал на похороны. Он очень любил и уважал старину Кёрбера.

— И потому с вами прибыли целые армии? — Герти перебила толстяка на свой страх и риск, но жрец на удивление не осадил её.

— На дорогах неспокойно, — ответил Берингар. — И потом… все наши люди знали Джереона. 15 лет назад мы воевали бок о бок, когда Кастилия напала на южные земли Рёссена. Все помнят подвиг северян…

— Мы тоже помним, ваша светлость. Но те события не относятся к нашему делу, — умиротворённо произнёс судья. — Значит, север не собирался узурпировать власть в наших землях?

— Нет, ваше святейшество. Наши люди благодарны за гостеприимство любезной Одиль. И до сих пор и не пролили здесь ни одной капли крови. Кроме… — Берингар поднял руку, предупреждая возможные возражения. — Кроме двух поединков чести, случившихся по доброй воле.

— Позвольте сказать, — обратилась Герти к судье.

— Говорите.

— Воинственные намерения были. Но северяне отступились в обмен на выгодные браки. Раньше Годфрид и Берингар не могли и мечтать о дочерях Кёрбера, — Герти остановилась, чтобы перевести дух. Её слова были неслыханной дерзостью, но что-то подсказывало, что жрецы могут встать на её сторону, если увидят картину полностью. — Все знают, что мои сёстры Мирабелла и Эрментруд были сговорены с графами восточных земель. Отец говорил, что время войны прошло, и для Кёрбера важнее торговые союзы с более просвещёнными и гуманными правителями.

Люди вокруг загудели, как растревоженный улей. Берингар вспыхнул, руки его сжались в кулаки, но Одиль положила руку на его грудь и что-то говорила на ухо будущему мужу. Потом мачеха жестом попросила судью дать ей слово.

— Ваше святейшество, Гертруда не знает о чём говорит. Заверяю, Джереон никогда не делился с ней своими планами, так как считал, что дело женщины — хранить семейный очаг и следить за слугами. О народе и о процветании земель заботится ландграф. И конечно же, члены его совета.

Мужчины, входящие в совет, одобрительно закивали.

— Спешу заверить ваше святейшество, что у северян не было причин нападать на нас, — продолжила Одиль. — А у меня не было причин травить любимого брата. Что же касается браков моих дочерей… Я — мать. И люблю своих дочек больше всего на свете. Подчас я иду на поводу их желаний, а не выгоды для графства… — Одиль улыбнулась. — Но, как вы видите, боги распорядились иначе, — мачеха взяла под руку расплывшегося в улыбке Берингара.

«Они верят ей, боги…»

— А Гертруда призналась, и просто выкручивается, чтобы снизить меру своего наказания. — Одиль вскинула подбородок. — Я думаю, вы видите её лицемерную натуру. Она заслуживает казни за то, что совершила.

— Наказание определяет суд, — устало возразил жрец. — Подсудимая, вам есть, что сказать на слова госпожи Кёрбер?

— Она лжёт, ваше святейшество, — губы Герти задрожали, она теребила рукав платья и ожидала, что скажет суд.

— Мы услышали… Дело сложное. И суд удаляется для совещания. После мы озвучим вынесенный приговор.

Чёрные и белые мантии поднялись, вышли из-за стола и по очереди скрылись за узкой дверцей, расположенной позади тронов, где ландграфы уединялись для тайных советов.

Одиль так и осталась стоять рядом с северянином, она счастливо улыбалась и гладила Берингара по расчёсанным волосам, лежащим волнами на его груди.

А Герти молилась: «Боги, спасите… Если меня не казнят, обещаю безропотно довольствоваться самым малым и прожить отмеренный срок честно и праведно…»

Она честно сидела в кладовой несколько часов. Пила воду из бутыля, молилась и думала. Вскоре голод скрутил желудок, Герти поползла к сундуку с семенами и попыталась открыть его, но не смогла.

— Ларс забыл о такой мелочи, как кованый замок, — она горько усмехнулась и отползла обратно к стене.

В животе тянуло, и даже начало подташнивать.

Не сразу, но всё же Герти решилась выглянуть в лабораторию.

«Темно и тихо,» — девушка на ощупь двинулась вдоль стен.

«Если Кай и тот вампир всё ещё спят и проснутся, мне несдобровать. Но они боролись у противоположной стены. Я не должна их задеть».

Пару раз она споткнулась об то, что вампиры во время драки уронили на пол. Каждый раз сердце замирало от страха. Но ничего не происходило. И она продолжала красться к двери.

Наконец, Герти выскользнула в тёмный коридор.

«И снова тишина и темнота. Можно попытаться дойти до кухни или до наших комнат, вдруг кто-то остался жив?»

Она шла на ощупь, стряхивая с рук мелких насекомых, которые ввиду отсутствия света безнаказанно ползали по старой каменной кладке.

Внезапный порыв ветра заставил девушку остановиться.

«В замке есть вентиляция, но таких сквозняков никогда раньше не было!»

Лёгкий цветочный аромат, словно шлейф промчался по воздуху.