Наутро Розалин открыла глаза с громким, стоном. Яркое солнце ее слепило, причиняя резкую боль глазам, и она прикрыла лицо руками. Но тут у нее закружилась голова и к горлу подступила тошнота, словно от морской болезни.

— Доброе утро, спящая красавица! — Ястреб сочувственно наблюдал за ее страданиями. — Не желаете ли выпить чашечку кофе перед долгой дорогой?

Его участливый голос привел Розалин в чувство. Она осторожно приподнялась на локтях и села, чувствуя, что желудок грозит извергнуть вчерашний ужин. В голове стучит, сердце вот-вот разорвется, а во рту пылает пожар. Но она решила не подавать виду, что ей плохо, не то Ястреб будет подшучивать над ней весь день. Она натянуто улыбнулась и, милостиво приняв из его рук чашку дымящегося кофе, пробормотала:

— Спасибо!

— Немного штормит? — улыбнулся Ястреб.

— Нет, я отлично себя чувствую!

— Странно! Вид у тебя неважный! Отведай вяленого мяса: оно тебя подкрепит.

Розалин через силу проглотила скудный завтрак, чтобы Ястреб не подтрунивал над ней до вечера. А он спросил:

— Ты помнишь, какие выкидывала вчера фокусы? Розалин с опаской взглянула на него: он ухмылялся, и ей стало ясно, что вчера она действительно вытворяла черт знает что. Единственное, что она припоминала, был ее задушевный разговор с конем. Однако она ответила:

— Разумеется, я все помню!

— В таком случае объясни, почему тебе вздумалось забраться на дерево? Чтобы взлететь? — рассмеялся Ястреб. — Мне это показалось слишком оригинальным!

Розалин собралась с мыслями и встала.

— Я проводила опыт, — заявила она, хлопая ресницами.

Ястреб смерил ее недоверчивым взглядом: уж не тронулась ли бедняжка умом? Какому здравомыслящему человеку придет в голову пытаться взлететь?

— Лучше признайся, что напилась до чертиков и накуролесила, — дружелюбно пробурчал он. — А ведь могла бы разбиться!

Розалин резко обернулась и смерила его взглядом. Она не собиралась терпеть его насмешки. Боже, как ей плохо! Нет, впредь она никогда не притронется к бренди: это зелье напрочь отбивает память.

— Что бы я вчера ни вытворяла, тебя это не касается! Мне безразлично, нравится тебе мое поведение или пет. Я могу выкинуть что-нибудь похлеще, и ты мне не указ.

С этими словами она направилась к лошади.

— Ты, конечно, будешь делать вид, что ночью между нами ничего не было, — ухмыльнулся Ястреб. — Но я надолго запомню эту ночку! Ты была бесподобна, крошка! Я не устоял перед столь бурным натиском.

Розалин застыла в недоумении. Боже, неужели она соблазнила этого мерзавца, взявшего ее в заложницы, чтобы заставить пойти на уступки ее отца? Пусть она и перебрала бренди, но ведь не настолько же, чтобы утратить над собой контроль! Или все же… Тогда Ястреб не оставит ее в покос! Неужели она повисла у пего на шее, словно бесстыжая потаскуха, и соблазнила его? А может, она призналась, что питает к нему глубокие чувства? Какой позор!

Она поджала губы с непроницаемым видом. Пожалуй, разумнее всего оставить эту сомнительную тему. Все равно не угадаешь, говорит Ястреб правду или обманывает. Любое неосторожное слово может обернуться против нее.

Ястреб понимал, что поступает дурно, разыгрывая Розалин. Но ведь и она оскорбляла его, целый час беседуя с жеребцом. Пусть немного успокоится и поломает голову, вспоминая, отдалась она ему в подпитии или нет. Это отучит ее от вольностей с бренди и отобьет желание взлететь с дерева. Увидев ее на дереве, он постарел на добрый десяток лет! У пего едва не разорвалось сердце, пока он бежал, чтобы успеть ее подхватить! А прыгни он с тополя — она бы и с места не двинулась? Скорее всего рассмеялась бы и обрадовалась, что он ушибся или свернул себе шею. Он ее спас от неминуемой гибели, она же никогда не отплатит ему за это добром!

Ястреб вскочил в седло и тронул коня. Но совесть его замучила, и он сказал:

— Прости меня, Розалин, я солгал, Вчера ты, конечно, вела себя отвратительно, однако соблазнить меня все же не пыталась.

Украдкой с облегчением вздохнув, девушка гордо расправила плечи и возмущенно воскликнула:

— Это довольно подлый трюк, месье! Мне и так очень стыдно за свои пьяные выходки. Но зачем выдумывать, что я еще и вешалась тебе на шею?

— Я не стал бы возражать, — улыбнулся Ястреб. — Но ты не пожелала забавляться со мной. Тебе захотелось полетать, и ты едва не упала с ветки. В другой раз советую заранее натянуть под деревом сетку. Опоздай я на мгновение, и ты улетела бы в мир иной: в рай либо в ад.

— Мне показалась, что вчера рядом со мной был настоящий Люцифер. Значит, я попала бы прямиком в ад! — огрызнулась Розалин.

— Каждому из нас воздастся по заслугам, ~ усмехнулся Ястреб и пришпорил коня.

Розалин скорчила ему вслед гримасу и подумала, что пора поставить этого самодовольного самца на место. Как он злорадствует по поводу ее выходок, как ликует, когда она теряет самообладание! А вчера уж точно хохотал до слез, когда она пыталась взлететь с ветки тополя. Все! Впредь — ни капли спиртного! Она больше не притронется к бутылке: все равно бренди не избавит ее от навязчивых воспоминаний…

Розалин думала только о Ястребе. Бренди понемногу выветривался у нее из головы, и обида на коварного обманщика опять завладела ею. Она пыталась успокоиться, внушая себе, что забудет о нем, когда их пути наконец разойдутся. Рано или поздно это непременно случится. А еще лучше — постараться при первой же возможности удрать от него и вернуться в Сент-Луис. Там, дома, она заживет как прежде. Но уже никогда никого не полюбит. С нее довольно!

Едва лишь первые лучи солнца проникли сквозь кроны деревьев на берегу реки Норт-Платт, Ястреб проснулся, заслышав в отдалении голоса. Кого занесло сюда в такую рань? Он чертыхнулся и прислушался: неужели погоня? Вот уже вторую неделю они ехали на северо-запад. До сих пор им везло: никто не заметил беглецов. Ястреб осторожно выглянул из кустов и посмотрел на реку. По ней стремительно и бесшумно скользила лодка-каноэ с тремя гребцами весьма воинственного вида. Проклятие! Это была явно погоня, посланная Обри из Сент-Луиса.

Ястреб узнал в одном из преследователей охотника Джарвиса Рейнса по прозвищу Полголовы. Этот отъявленный разбойник и негодяй был его заклятым врагом. Отвратительную физиономию Рейнса обезображивали страшные шрамы, а на левой половине головы отсутствовал скальп. О чем думал торговец пушниной, поручая этому подлому ублюдку догнать и вернуть в Сент-Луис Розалин? Да окажись бедняжка в руках этого головореза, подумал Ястреб, она предпочла бы мгновенную смерть. Двое других гребцов были индейцы из племени черноногих, враждебного как соседним племенам, так и белым охотникам. Эти дикари привечали лишь Рейнса, о жестокости которого ходили легенды.

Затаившись в зарослях, Ястреб надеялся, что лодка промчится мимо. Но голоса преследователей разбудили Розалин. Она вскочила и выбежала на берег, наивно полагая, что незнакомцы придут ей на помощь. Ей казалось, что хуже Ястреба в этой глуши никого быть не может. А своим спасителям она посулит щедрое вознаграждение за то, что они доставят ее в Сент-Луис.