Слуги принесли прохладительные напитки, внизу на поле то и дело засыпают песком кровавые пятна, никто не убит, но уже трое получили легкие ранения. Барон Альбрехт начал сопеть, вздыхать, наконец сказал с досадой:

– Так не должно!..

– Что? – переспросил я.

– Этот старый конь, – сказал он раздраженно, – которому пора на живодерню, собрал аплодисменты, предназначенные для десяти рыцарей!

– Ну-у… – ответил я с тайным злорадством, – вообще-то наш дорогой друг зело хорош…

– Я этого не вытерплю, – сказал он наконец. – Кто же должен его остановить? Почему виконт Селингер набирает очки в поединках с другими рыцарями? Придется мне вызвать этого упрямого осла!

– То коня, – сказал я, – то осла, вы уж определитесь… Но пока нацепите доспехи, его и так остановят… думаю. Поединщиков все меньше, а в группу лидеров вышли как раз ваш Селингер, граф Олдвудский, Растер и герцог Ундерландский. Думаю, нашего друга вот-вот завалят. Герцог Ульрих его почти выбил с седла, помните? А это из четверки не самый могучий, как мне кажется, боец.

Альбрех пробормотал:

– Да, но там либо везенье, либо Растер нарочито сделал вид, что вот-вот упадет.

– Зачем?

– А чтоб другие молодые да горячие ринулись добивать. Ему лучше победить пятерых слабых, чем одного сильного.

– Разве слава победителя сильного ничего не стоит?

– Пятеро коней с оружием и доспехами проигравших стоят дороже, – сказал он хмуро. – Особенно для таких…

Я сказал с недоверием:

– Разве для сэра Растера это и теперь важно?.. Он уже не бедный турнирный боец…

– Волк не меняет шкуру, – сказал он сердито. – Это у него уже привычка. У побежденных надо забрать коней и доспехи, иначе он не может. Потом, правда, им же проиграет в кости… Но это уже совсем другая история.

Лорд Айсторн наконец выехал для схватки, леди Хорнегильда сделала настолько невозмутимое лицо, что уже этим выдала себя, потому что подруги справа и слева строили ему глазки, выкрикивали что-то веселое, махали платочками. У нее же только глазки блестят, как у молодого любопытного зверька, выглядывающего из темной норки.

В последних схватках сошлись Растер и Айсторн, а также герцог Ульрих и виконт Селингер. Увы, в обоих случаях победила молодость, победителями вышли граф Олдвудский и виконт Селингер.

Перед последним поединком состоялось чествование героев, что уже покинули арену, и самый ценный приз получил сэр Растер, как рыцарь, принявший участие в наибольшем количестве поединков. Он тридцать четыре раза поднимался в седло, двадцать две чистых победы, семь ничьих и пять поражений: три по очкам, а два раза его выбивали из седла.

Трибуны дружно охали, но с облегчением вздыхали, когда без посторонней помощи поднимался на ноги еще до того, как выбегут на поле испуганные оруженосцы. Пять раз снова подняться на боевого коня и взять в руки копье, такого еще никто не помнит. Обычно даже после первого падения рыцарь довольно долго отходит, а лекарь осматривает его на предмет сломанных рук-ног или ребер.

– Не умеет молодежь, – ворчал он довольно. – Надо думать не только, как ударить!.. Кто бы меня ни сбил, я знаю, снова сяду в седло и сам повергну! Не во второй, так в третий или четвертый раз. Или на другом турнире… Помню, только Гаральд Черный да еще Ульрис Кривозуб ушли от моей руки…

После перерыва состоялся красивый и зрелищный бой лучших из лучших. Виконт Селингер и граф Олдвудский, оба молодые, рослые, налитые силой, сшиблись с такой силой, что на трибунах схватились за шляпы, чтобы не сорвало ветром.

Растер снял шлем, но доспехи у него вроде родной кожи, поднялся к нам и занял свое место, потеснив барона Альбрехта. На скуле громадный кровоподтек, рассечена бровь, однако старый воин весел и бодр, у победителей, как известно, раны заживают быстрее.

– Красиво? – спросил он довольно. – Ставлю на молодого графа.

– Принимаю, – ответил Альбрехт. – Виконт Селингер разделает его, как Господь черепаху. Кстати, сэр Растер, граф все-таки вышел на поле…

Растер засопел, но вытащил из кармашка на поясе несколько золотых монет и сердито опустил в раскрытую ладонь нагло ухмыляющегося барона.

– Ладно-ладно… Посмотрите, как вашего виконта унесут…

– Он будет победителем!

– Королеву выберет граф, – отрезал Растер.

Я сказал сердито:

– Перестаньте! Вы мешаете мне получать удовольствие от этого… грохота. Я же должен получать удовлетворение, верно?

Семь раз со страшным грохотом граф Олдвудский и виконт Селингер сшибались на середине поля, кони устали, покрылись мылом, дрожали и отказывались идти вскачь.

На предложение сменить коней оба ответили отказом, герольд поинтересовался насчет пешей схватки, я видел, как оба кивнули и пошли к ожидавшим их оруженосцам. Те уже держали широкие мечи, ибо длинные больше годны для конного боя. Виконту Селингеру надели на левую руку ромбический щит с довольно скромным рисунком, вручили меч, а граф Олдвудский вдвинул в ремни щита правую руку, то ли все-таки левша, то ли переученный левша, когда все умеет делать и делает правой, чтобы не вызывать насмешки окружающих, но левая остается чуточку сильнее и проворнее.

Такие особенно опасны оберукостью, а то, что граф решился взять на виду у всех меч в левую руку, говорит о многом.

Герольд посмотрел на меня, это же финальный поединок, пропустить нельзя, я милостиво кивнул, сохраняя полнейшую незаинтересованность на лице.

По сигналу боевых труб, от которых вскипает кровь, оба пошли навстречу один другому. Одинакового роста, возраста, они и двигались синхронно, словно искусству пешей схватки их обучал один и тот же наставник.

– Интересный будет бой, – сказал барон Альбрехт заинтересованно. – Очень даже. И деньги сэра Растера будут моими.

Растер фыркнул.

– Граф побьет этого виконта.

– Ни за что!

– Могу добавить еще пару монет, – предложил Растер.

– Принимаю, – ответил барон незамедлительно. – Победит виконт. Он злее. И больше получит от поединка!

Растер хмыкнул, но смолчал, я не чувствовал в его словах обычного напора и уверенности, да и в голосе барона звучало некое сомнение в собственной оценке.

Оба противника начали бой осторожно, прощупывающими ударами, на трибунах сперва стояла мертвая тишина, затем пошли подбадривающие выкрики, но знатоки принялись азартно оценивать уровень мастерства, степень владения приемами, к ним прислушивались жадно и передавали их оценки дальше по рядам.

Солнце начало клониться к закату, воздух жаркий и душный, по рядам прошли разряженные важные пажи с подносами. Лорды благосклонно брали чаши и кубки с прохладительными напитками, а простой народ довольствовался глотками вина из захваченных из дома бурдюков.