— Какого хера вам надо? — спросил мужчина.

Он был истощен, лицо такое худое, вытянутое, что казалось оплавленным. Спутанные волосы до плеч, скорбь в глядящих вверх глазах — падший Иисус, да и только. Женщина выглядела получше — чистые полные руки и ноги, жидкие волосы грязны, но хотя бы расчесаны.

— Пацан, ты из «Синей тетрадки»? — спросил Стакс.

— Какой я тебе пацан? — пробормотал мужчина, складывая руки на груди.

— Повежливее, бля! — буркнула женщина, потом плаксиво сморщилась и отвернулась, делая вид, будто рассматривает что-то вдалеке. — Как достали эти грубияны!

— Чувак, мы вопрос задали. — Майк подошел ближе и пнул мужчину по ноге.

— Я не из «Синей тетрадки», — ответил тот. — Просто жизнь не сложилась.

— Чё за херня?

— Тут куча разного народу, кроме синяков. Но если вам понадобились они…

— То идите и найдите, — процедила женщина. — Да попробуйте им похамить.

— Они в Дыре приторговывают, — сказал мужчина, а когда мы удивленно переглянулись, пояснил: — В «Мервинсе», в дальнем конце, где карусель была.

— И хрен собачий вам в помощь, — напутствовала женщина.

Место, где раньше стояла карусель, отмечал густо накрашенный круг. Незадолго до закрытия «Риверуэй молл» мы с Эми катались на нем. Двое взрослых людей уселись верхом на зайцев. Это моей жене приспичило увидеть «Риверуэй», где я в детстве провел столько времени, и послушать мои рассказы. Не все у нас было плохо, как ни крути.

Решетка на входе в «Мервинс» была выломана, двери гостеприимно распахнуты, как на распродаже в Президентский день. Все оборудование давно вынесли, за исключением тумб, на которых когда-то стояли кассовые аппараты. Сейчас под плакатами «Ювелирные украшения», «Салон красоты», «Постельные принадлежности» валялись люди — с дюжину. Каждый более или менее под кайфом. Их освещали походные лампы, мерцавшие, как факелы. Кое-кто, услышав нас, приоткрыл глаза, другие лежали неподвижно. В дальнем углу два парня, едва-едва вышедшие из подросткового возраста, самозабвенно декламировали «Геттисбергскую речь»: «Теперь мы ведем великую Гражданскую войну…» На коврике лежал мужчина в чистых белых шортах и кроссовках, как будто вышел поиграть в ти-бол с детьми. Ранд посмотрел на него так пристально, будто встретил старого знакомого.

Да, Карфаген погряз в наркомании глубже, чем я полагал. Только вчера копы устраивали здесь облаву, и вот уже наркоши слетелись обратно, как мухи на дерьмо. Пока мы пробирались через эти отбросы человеческого общества, подъехала на электроскутере толстуха с влажным от пота прыщавым лицом и зубами как у кошки.

— Или покупайте, или уходите, — сказала она. — Потому что мы ничего не скажем и не покажем.

Стакс направил фонарь ей в лицо.

— Убери эту херовину на хрен.

— Я ищу свою жену, — начал я. — Эми Данн. Она пропала еще в четверг.

— Она вернется. Очухается и придет домой.

— Дело не в наркотиках, — возразил я. — Мы беспокоимся из-за некоторых ваших людей. Ходят разные слухи.

— Все в порядке, Мелани, — раздался голос.

На краю секции подростковой одежды, прислонясь к манекену, стоял мужчина и с кривой улыбкой наблюдал за нами.

Толстуха пожала плечами, сердито зыркнула и укатила.

Не сводя с нас глаз, мужчина крикнул в дальний конец секции одежды, где из раздевалок торчали четыре пары ног. Кое-то предпочитал ночевать в отдельных номерах.

— Эй, Лонни! Эй, парни! Опять эти жопы заявились. Их тут пятеро. — Он пнул в нашу сторону пустую банку из-под пива.

Три пары ног позади него задвигались, а одна оставалась неподвижной, — видно, ее владелец крепко спал или был под кайфом.

— Да, мать вашу, мы заявились! — подтвердил Майк Хиллсем. Он взял биту как бильярдный кий и с силой ткнул манекену прямо между пластмассовыми грудями. Парни из «Синей книги» торжественно проследили за падением куклы, как зрители на хорошо отрепетированном представлении. — Нам нужны сведения о пропавшей девчонке.

Трое наркоманов из примерочных кабинок присоединились к своему другу. Одевались они в футболки с надписями «Пи фи тай дай» и «Острова Фиджи». Местное отделение благотворительного фонда «Гудвил» с наступлением лета просто не знало, куда их девать, — выпускники колледжей избавлялись от поношенных «сувениров».

Все мужчины выглядели сильными — мускулистые и жилистые, руки перевиты голубоватыми венами. Последним появился Лонни, парень с вислыми усами и волосами, собранными в конский хвост. Одетый в тенниску «Гамма фи», он прихватил длинный обрезок трубы. Перед нами предстала охрана молла.

— В чем дело? — спросил Лонни.

— Но в более широком смысле мы не можем посвящать, мы не можем благословлять, мы не можем почитать эту землю… — нараспев декламировали юнцы, едва не срываясь на крик.

— Мы разыскиваем Эми Данн, — ответил Джо Хиллсем. — Вы могли видеть ее в новостях. Она пропала еще в четверг. Красивая добрая женщина похищена из собственного дома.

— Я слышал об этом. И что? — сказал Лонни.

— Это моя жена, — вмешался я.

— Мы знаем, чем вы тут занимаетесь. Вы, которые тут собираетесь, — продолжал Джо, обращаясь к одному Лонни, который потряхивал конским хвостом, выпятив челюсть. Расплывшаяся зеленая татуировка покрывала его пальцы. — Слышали про групповое изнасилование.

Я покосился на Ранда, проверить, в порядке ли он, но мой тесть не отрывал глаз от поваленного манекена.

— Херассе! — воскликнул Лонни, резко запрокидывая голову. — Мать вашу! Нас назвали бандой насильников!

— Вы же из «Синей тетрадки», — пояснил Джо.

— Парни из «Синей тетрадки» — это прежде всего команда, — фыркнул Лонни. — Но мы не звери, слышь, ты, жопа с ушами! Мы не похищаем женщин. Нам никто не хочет помогать, вот и распускают говенные слухи. Типа, видите, они не заслуживают помощи, это просто банда насильников. Херня это все. Я бы давно убрался из этого гребаного городишки, если бы получил расчет как положено. Но мне не дали ни цента. Никому не заплатили. Вот и приходится здесь торчать.

— Мы дадим вам денег, — вмешался я. — Нормально заплатим, если поможете найти Эми. Вы же многих тут знаете. Может, что-то слышали.

Я достал ее фотографию, чем явно удивил Хиллсемов и Стакса. Ну конечно, вдруг осознал я, ведь для них это всего-навсего приключение, мужская забава. Шагнув к Лонни, я протянул ему фото, надеясь, что он взглянет хотя бы мельком. Но вместо этого он наклонился ближе, пробормотав:

— Вот дерьмо… Она?

— Вы ее узнали?

— Она хотела купить ствол, — растерянно сказал он.

16 октября 2010 года.