Пробежав глазами законопроект, Валерий Иванюк ясно представил себе, в какой крови придется выпачкаться, чтобы установить новый порядок.

— Это куда же мы катимся, господа? В рабовладельческий строй? К кастовой системе? И каким же уровнем значимости вы наделили себя? — Иванюк заглянул в представленную учеными таблицу. — Первым, конечно! Значит, народ пусть дохнет, чтоб прокормить нас с вами?

Парламент тоже не поддержал инициативы Ученого Совета. Через несколько дней после голосования Иванюк выехал на станцию Октябрьская. Здесь проводились работы по переустройству перехода между Московской и Автозаводской линиями, шла прокладка рельсов, которые должны были соединить две ветки. Дело по каким-то причинам не двигалось, и Президент хотел разобраться с этим лично. Он решительно вошел в переход, из которого выгнали всех рабочих. С ним были председатель Ученого Совета, верный телохранитель Семен Тимошук, а также два министра: министр обустройства и коммуникаций Запашный и министр внутренней безопасности Шурба. Последний сам напросился в эту поездку, мотивируя тем, что для внутренней безопасности создание туннеля не менее важно, чем для экономики Муоса.

В туннеле их встретили начальник строительства и еще какие-то специалисты с саквояжами и в респираторах. Президент, подходя к строителям, уже было собрался начать разговор, как вдруг Тимошук дернул его за плечо:

— Они мне не нравятся…

В этот же момент «строители», распахнув чемоданы, достали оттуда оружие. Тимошук привычным движением выхватил из оперативной кобуры пистолет, произвел несколько выстрелов на опережение, одновременно забегая перед Президентом и становясь между ним и террористами. Те не успели выстрелить ни разу, уже сами лежали с простреленными головами. Остался только «начальник строительства», который избег участи остальных, поскольку не проявлял агрессии.

— Сними маску! — потребовал Президент.

«Начальник строительства» снял респиратор. Это был Удовицкий — бывший глава метрополитена.

— Ты? Тебя же приговорили к досрочной высылке в верхние лагеря! Мне доложили, что приговор приведен в исполнение…

Тимошук предупреждающе поднял руку и хотел что-то сказать, но его слова заглушил выстрел. От пули в затылок телохранитель рухнул как подкошенный. Министр внутренней безопасности навел на Президента еще дымящийся пистолет:

— Да, Валерий Петрович, это я выпустил Удовицкого и других отстраненных вами руководителей. Ситуация в Муосе критическая, нужны жесткие меры, на которые вы не способны.

— И что же вы намерены предпринять? — хмуро спросил Президент.

Ответил Удовицкий:

— Мы примем наконец жизненно необходимое решение о введении ценза значимости. Ты, наш идеалист и романтик, уже не можешь трезво оценивать положение дел. Все население думает только о том, как им урвать жрачки побольше, а работать — поменьше. Только вот жрачки на всех не хватает, а работы много! Естественно, кто-то должен заставлять быдло пахать и ограничивать их в потреблении пайки. Естественно, для этого нужна определенная смекалка, сила воли и твердость, которые свойственны только элите общества. И конечно, элита должна получать больше благ, чем это самое быдло, ею управляемое. Все очень просто и понятно! И так, кстати, было всегда. Наверх пробиваются только умные и способные. В чем же несправедливость, Президент?

— Сколько станций в Минском метро? — спросил Иванюк, в упор глядя на Удовицкого.

— Что? При чем тут это?

— Нет, ты ответь…

— Да не знаю я, сколько станций: двадцать или тридцать, какая, к черту, разница?

— Ты, глава Муоса, который должен был здесь под землей все обустроить, ты даже не знаешь, сколько станций в Минском метро! Если бы ты не украл деньги, если бы не загубил порученное тебе дело, минчане бы здесь не умирали тысячами! Но при всем этом ты себя считаешь элитой! Гнилье ты, не хочу с тобой разговаривать… А ты чего добиваешься? — Президент устало повернулся к министру внутренней безопасности.

— Да вы сами знаете. Почти ни одной из спланированных мной акций по наведению порядка вы не одобрили. Муос надо объединять и спасать…

В это время Удовицкий поспешно поднял автомат одного из убитых террористов, передернул затвор и выстрелил в президента. Выстрел оказался смертельным. Убийца отбросил автомат и засуетился:

— Ладно, идем, у нас много дел.

Шурба, не двигаясь с места, смотрел на него исподлобья:

— А президент был прав — ты ничего из себя не представляешь. Мы все мучаемся сейчас из-за тебя и таких, как ты. Я поручил тебе это грязное, но простое дело, но ты даже с ним не справился. Один дед с пистолетом перестрелял твоих недоделков. — Министр внутренней безопасности поднял свой ПМ. — И потом… Кто-то ведь должен отвечать за убийство президента.

Раздался еще один выстрел.

Президент был похоронен с почестями. Министр Шурба сам занялся организацией похорон и «расследованием заговора удовицковцев». По результатам расследования сообщники Удовицкого были арестованы; в списке казненных оказалось также несколько наиболее преданных сторонников убитого Президента.

Молодого министра не интересовала власть сама по себе, он был одержим идеей объединения Муоса. Все административные полномочия он передал Ученому Совету, а сам лично возглавил операцию «Восток», целью которой являлось присоединение восточного сектора подземки. Отряд сил безопасности в двести человек победоносно дошел до станции Московская, где встретил ожесточенное сопротивление местных. Министр Шурба не отсиживался за спинами бойцов, а лично повел их в атаку. На штурме баррикады он был убит.

После смерти министра внутренней безопасности оказалось, что присоединение Востока никому, кроме покойного, было не нужно. Военные Центра постепенно покинули станции, которые по инициативе Шурбы были присоединены к метрополии большой кровью.

Ученый Совет распустил парламент и сократил число министров, набрав вместо них администраторов. Начались опыты по выведению людей-рабов, которые смогут жить на поверхности. Несмотря на сопротивление внедрялась система уровней значимости. Правда, до конца эта реформа была проведена только в самом Центре. Осуществить ее в полной мере не удалось — этому помешала война с американцами.

* * *

Обоз двинулся вперед и, пройдя несколько метров, остановился в недоумении у ворот Октябрьской. Перед ними были те же самые ворота, которые раскрылись несколько часов назад. Тут они потеряли в бою товарищей. Казалось, отряд идет по заколдованному кругу. Пришлось поверить в объяснения Ментала.

Вперед вышел Комиссар и решительно стукнул три раза кулаком в тяжелую и гулкую металлическую створку. В ответ раздался скрежет… Бойцы передернули затворы автоматов и взвели арбалеты. Завершением протяжного скрежета явилось открытие небольшого лючка, где-то на уровне человеческого роста. В лючке появилось лицо, вернее пол-лица, так как отверстие было довольно узким. Пол-лица спросило грубым голосом: