– Не за что, – ответил он, элегантно кланяясь. Сэр Джон взял ее за руку, но не торопился садиться и, взглянув на Марию, сказал: – Надеюсь, мне еще представится случай узреть на вашем лице улыбку.

Тут Мария наконец села и тотчас потупилась, чувствуя, как румянец заливает ее щеки. Она знала, что ей не следовало быть слишком уж благожелательной в общении с сэром Джоном, каким бы давним ни был его интерес к ней. И не просто интерес, а…

Мария вдруг поймала себя на том, что опять думает о Кеннете Сазерленде, хотя она поклялась не думать о нем.

Да-да, лицо Кеннета вновь возникло перед ее мысленным взором. Мария вспомнила и их объятия в полутьме, но тут же решительно отбросила это видение. Теперь это уже ничего не значило. И скорее всего Кеннет каждой женщине говорил те же слова, что и ей. Хотя нет! С той, на конюшне, он вел себя совсем иначе.

Ночь в каморке-библиотеке пробудила чувства Марии, но она понимала, что у этих отношений нет будущего.

– Надеюсь, вы примете приглашение лорда Перси и поедете с ним и сэром Адамом в Берик, – проговорил Джон, деликатно не замечая минутную задумчивость Марии. – Мы ожидаем прибытия Гавестона.

Мария кивнула, так как едва ли могла бы отказаться. Пьер Гавестон, буквально на днях ставший первым графом Корнуоллом, был известен как фаворит короля Эдуарда II. Эдуард вспомнил о нем и возвратил из ирландского изгнания (куда сам же и отправил, поскольку Гавестон умудрился навлечь на себя гнев всего английского дворянства). Гавестон прибыл в Берик для участия в походе против Шотландии, когда в марте 1309 года истек срок перемирия. Король хотел выйти в поход уже в конце весны, но бароны настояли на том, что вначале нужно собрать все силы в Берике, в том числе – и отряды под командованием сэра Адама и лорда Перси. Это также означало и участие Дэвида. Мария знала, что ее сына отправляют на войну, но все равно его присутствие грело ей душу.

– И я хочу, – продолжал сэр Джон, – чтобы вы знали, что всегда можете положиться на меня.

Мария не знала, что ответить. Ей совершенно не хотелось снова полагаться на мужчину, однако в словах Джона было столько сердечной теплоты, что она, казалось, растопила ее сердце и вернула к жизни ту девочку, которая когда-то ждала красивого принца.

Мария снова посмотрела на сына. Он теперь отдыхал здесь с друзьями, и она была избавлена от необходимости отвечать на вопросы о нем. К счастью, сэр Джон позаботился о том, чтобы Дэвид сидел рядом с матерью. Надо ли говорить, что все мысли Марии были обращены к сыну.

– Ты в моей рубашке… – проговорила Мария, более не в силах сдерживать волнение.

Заметно покраснев, Дэвид украдкой взглянул на приятелей и с облегчением вздохнул – те ничего не услышали. Мария же с улыбкой добавила:

– Это так… мило.

Ох, зачем она так сказала? Мария закусила губу.

– Спасибо, – ответил Дэвид, все еще смущаясь.

– Пожалуйста, Дейви, – ответила Мария и не стала продолжать разговор, понимая, что сын хотел пообщаться с друзьями.

Дэвид впервые оказался на столь торжественном приеме и теперь, как поняла Мария, не хотел, чтобы друзья видели его смущение. А ей так хотелось расспросить его о новых обязанностях… Увы, ее сын уже стал мужчиной, хотя образ малыша, лишенного материнской ласки, еще долго будет оставаться в ее сознании. Мария искренне жалела, что ранние годы ее сына прошли без нее. Она полагала, что с ней ему было бы лучше. Но для чего же она нужна ему сейчас? Мария пока этого не знала, но стремилась узнать.

Вскоре из разговоров молодых людей Мария поняла, что все они с нетерпением ждали выступления сэра Джона, всегда охотно рассказывавшего о походах и сражениях. Не раз эти истории казались ей излишне жестокими, однако Мария молчала, зная, что мальчики сейчас счастливы.

К концу вечера ее терпение было вознаграждено. Уже собираясь уйти с приятелями, Дэвид повернулся к матери и скороговоркой произнес:

– Спасибо, мама, это был самый лучший ужин в моей жизни.

Едва ли он понимал, какой подарок сделал этими словами своей матери. Даже если бы у Марии был не один сын, – все равно эти слова она бы не забыла никогда.

Конец января 1310 года

Замок Данстафнейдж, Лорн, Шотландия

– До меня дошли хорошие вести о твоих успехах, – проговорил король, перебирая стопу пергаментов (все это были ожидавшие его подписи документы).

Прошла уже неделя с тех пор, как Кеннет закончил свое обучение на обледеневших склонах Черных гор и прошел последующую проверку, состоявшую в том, что каждый новичок должен был оторваться от погони, которую за ним устраивали опытные воины, и сам добраться до замка Данстафнейдж. За два дня – на сутки раньше своего напарника – Кеннет справился с заданием и стоял сейчас перед Робертом Брюсом в составе нового пополнения замковой охраны. Насколько он видел, тут не было только Бойда и Сетона. Их послали на юг острова Скай, где они присоединятся к отряду на границе с Англией. Кеннет стоял в самом конце строя, но от этого удовлетворение от своей победы было ничуть не меньше. Главное, что он все-таки завоевал место в отряде Брюса, хотя для этого потребовалось гораздо больше времени, чем он предполагал.

– Благодарю, сир, – ответил Кеннет.

– Я бы не хотел, чтобы ты ушел от меня без рекомендательного письма, – проговорил Брюс. – Ты не просто выдержал все испытания, но и сделал это с честью.

Тут король бросил взгляд в угол, где стоял Магнус Маккей, и добавил:

– Похоже, даже Святой не собирается со мной спорить.

«С королем – конечно! Не то что со мной», – подумал Кеннет с раздражением. Маккей, вероятно, решил допустить его в отряд, потому что так захотел король. Словно угадав его мысли, Маккей тут же пояснил, что там, в горах, был вынужден пойти на временное примирение, поскольку иного выхода не было.

Прежде Кеннету было совершенно безразлично, что думает о нем этот выскочка, на сей раз им овладело чувство сожаления. Похоже, что его новоявленный родственник все еще не доверял ему в полной мере, и это беспокоило Кеннета. Однако Кеннет не мог полностью возложить вину за это на Маккея, поскольку сам не раз впадал в бешенство в присутствии Магнуса, а в прошлом году даже угрожал воспрепятствовать его браку с Еленой. Так что теперь придется завоевать это доверие. Ведь в конце концов они породнились…

И еще Кеннет подозревал, что у них с Маккеем – некое родство иного рода. Что ж, возможно, после очевидного успеха в отряде Брюса у него, Кеннета, появятся весьма серьезные достижения. Может быть, он станет лучшим воином во всем христианском мире. Однако сейчас он был всего лишь рекрутом – новичком. Кроме побед на Играх и обучения в горах, предъявить ему пока было нечего. К тому же Кеннет прекрасно понимал, что к нему какое-то время будут присматриваться. Да и сам он решил за всеми наблюдать – хотя бы для того, чтобы не упустить возможность проявить себя наилучшим образом.