— Джупку-у-ур! — простонала я. — Я — дочь Генри Смоллвуда. Улумы до сих пор останавливают меня на улице, чтобы пожать мне руку. Эта тема все равно всплывет.

— Не поднимай ее сама, — сказал Джупкур. — Тик может понять это превратно. Как будто ты бахвалишься тем, как твоему отцу пришлось расхлебывать заваренную им, Тиком, кашу.

— Я никогда не похваляюсь отцом, — сказала я ему. Казалось бы, соврала. Но ведь нет же!

Когда я добралась до своего кабинета, Тик был там: стоял возле окна, с серьезным видом погружая руку в прозрачную мембрану и вынимая ее, вслушиваясь в чмокающий звук.

Ш-ш-ш-чпок, ш-ш-ш-чпок, ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-чпок.

На его лице была написана предельная концентрация, как будто это было сверхважное задание, требующее от него полной самоотдачи. Ни улыбки, ни нахмуренных бровей: ничего, кроме сосредоточенности. Он напомнил мне любимого бассетхаунда Барретта: собаку с синдромом старухи-нищенки, которая будет часами озабоченно гипнотизировать резиновый мячик, размышляя, возможно ли — только лишь возможно — использовать его как игрушку.

— Здравствуйте, — сказала я. — Могу ли я чем-то помочь?

— Нет, — ответил он. — Я превосходно справляюсь сам.

Ш-ш-ш-чпок, ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-чпок, ш-ш-чпок.

— Что именно вы делаете? — спросила я, наконец.

— Развлекаю нанитов. Простодушные они существа — обожают поддразнивание. Прямо ненасытные до этой забавы.

Сердце у меня ушло в пятки.

«Нет, нет, нет, — быстро, путаясь в мыслях, подумала я, — у нанитов нет душ». Каждая из этих мелких козявок была глупее ушной серы. Даже миллиард этих тварей вместе давал лишь окно с узкой специализацией — способностью имитировать желе. У нанитов уж точно отсутствовали личности или… или…

Какая-то зловредная часть моего мозга подсовывала мне картинку произошедшего прошлой ночью — как наниты кресла заскулили и поджали хвостики, когда я бросила на них неодобрительный взгляд.

— Вы думаете, нанитам нравится то, что вы делаете?

— Им нравится внимание. — Тик бросил на меня взгляд через плечо. — Всякий раз, когда я принимаю новую должность, я непременно стараюсь подружиться с местными нанитами, Они всегда так безнадежно одиноки. Все их воспринимают как само собой разумеющееся. Никто никогда не задумается об их чувствах. — Ш-ш-ш-чпок — Например, ты. Это твой кабинет, а они говорят мне, что ты им даже не представилась.

— Просто я здесь недавно, — внезапно услышала я себя. — Я получила этот кабинет несколько дней назад и с тех пор была занята.

— Но сейчас ты не занята.

Тик слегка мотнул головой в сторону окна — этакий жест-намек, который кажется настолько неуловимым, что думается, будто остальные его не заметят. Нехотя, как кролик под взглядом удава, я пересекла комнату. Тик кивнул головой на крайнее справа окно.

— Эти ребята особенно тобой интересовались. Может, это обычная шалость при посвящении в «Око»? Трюк, чтобы заставить новичка осрамиться. Джупкур настраивает меня на то, что Тик полный псих, а Тик заставляет меня делать что-то дурацкое, просто чтобы над ним насмеяться. Скоро из всех углов выскочат, хохоча, остальные прокторы.

Или Тик и в самом деле полный псих.

Или…

Об этом я думать не хотела.

Положив руку на окно, я сказала:

— Привет, ребята. Я Фэй. Вы теперь часто будете меня видеть, я буду сидеть здесь вон за тем столом.

Мембрана дрогнула на йоту под моей ладонью, твердая поверхность стала вязкой. Я ожидала этого. Чего я не ожидала, так это нежного ответного всплеска, последовавшего прямо за этим… и прохладной желейной руки, пожавшей мои пальцы своими. В тот же миг в моем мозгу яркими красками вспыхнул ясный мысленный образ миллионов микроскопических щеночков, лижущих мою руку, — образ, наложенный на мои настоящие чувства шаблоном виртуальной реальности.

— Боже святый! — заорала я, отдергивая руку. Рука высвободилась с громоподобным чмоком.

— Чудный шум, — сказал Тик. — Преотличная громкость. Можно мне его еще раз послушать?

— Нет! — огрызнулась я. — Я думала… я думала, что видела… я думала, что почувствовала…

— Щенков? — спросил Тик. — Они хотели произвести на тебя приятное впечатление. Ты не любишь собак?

— Это были… — задохнулась я в изумлении. — Вы говорите, что наниты…

— Спроецировали образ, чтобы тебя поприветствовать. У них были благие намерения, Смоллвуд. Теперь они переживают, что огорчили тебя.

— Как они могли спроецировать образ?

Тик потянулся ко мне и постучал меня по лбу костлявым пальцем.

— Ты теперь подсоединена. Связана с цифровым единством. Как и наниты.

— Но они не разумны!

— Не слишком, — согласился Тик — Но Они соединены. Они попросили мировой разум поприветствовать тебя от их имени, а мировому духу понравилась мысль о щенках.

Меня едва не вывернуло наизнанку… как бы там ни выглядела изнанка.

— Мировой разум спроецировал что-то в мой мозг? Без моего дозволения?

— В любом разумном обществе приветствие в адрес людей дает им право на ответное приветствие.

— Они не люди, они наниты!

— Да… и они скоро станут только лишь злобными крошечными нанитами, если ты не скажешь им, как искренне ты оценила их приветствие. Куцые умишки. Их легко вывести из себя. Их чувства легко ранить. — Тик сделал жест в сторону окна. — Давай! Тебе не понравится их недружелюбие. Иначе в следующий раз, когда ты пробежишь сквозь оконную мембрану, они нарочно взлохматят тебе волосы.

Я уставилась на него. На лице Тика застыло исключительно вежливое и бесстрастное выражение — идеальное для игрока в покер. (Если бы старые бассеты-нищенки играли в покер.) Потому что, как я ни вглядывалась, я не заметила в нем и толики шутливости.

Вздох.

Вот в чем дело: я не хотела узнавать, что окна ранимо-чувствительны. Я предпочитала, чтобы в моем понимании мира у нанотехнологий не было своего веского мнения. Но… связующий кристалл, «Неусыпное око», бла-бла-бла… Слова вы знаете, так что подпевайте хором: Фэй не может спрятаться от правды.

Я снова подошла к окну. Только одной рукой. Легчайшее прикосновение, на которое я была способна. Прохладная желейная длань прикоснулась к моей так же робко. В мой череп просочилось смущение — не мое, чье-то чужое, миллионов чужих, переживающих, что допустили какой-то светский промах.

«Все прекрасно, — подумала я, проецируя свои мысли на не-стекло. — Я просто несдержанна, вот и все».

Я силой задержала свою ладонь еще на секунду, потом отняла ее, чувствуя, как ускользает и желейная рука.

Ш-ш-ш-ш. И чмоканье, тихое, как лопнувший мыльный пузырь.