Закончиться эта история может тем, что протестное движение расчистит поле для формирования сильной либеральной партии, защищающей интересы олигархата в Госдуме (как в свое время СПС). Туда же уйдет большинство его либеральных лидеров.

Некоторые «оппозиционеры» говорят, что надеются на раскол элиты и поэтому призывают отказаться от радикальных требований. За этим не может стоять ничего иного, кроме желания просто продаться одной из правящих группировок.

В истории раскол элиты всегда был не целью, а следствием успеха освободительного движения. Правящая олигархия расколется по-настоящему, похоже, только в условиях начавшейся революции.

И бюрократия, и бизнес-олигархия — объективные враги демократического протестного движения. Несмотря на все свои внутренние разборки защищать систему, свою власть и привилегии, они будут вместе.

Сейчас активно поддерживают оппозицию в основном либеральная интеллигенция (аудитория «Эха Москвы») и молодые хипстеры из столиц (тусовщики социальных сетей). Недавние выборы КС оппозиции показали, что потолок численности этого актива — 60–65 тысяч избирателей (участники выборов без сторонников МММ). Это в масштабах страны ничтожно мало. Вывести оппозицию из электорального гетто может только поддержка социально незащищенного большинства населения. Основное противостояние в обществе всегда идет по линии богатые — бедные, привилегированные — дискриминируемые. Бедных в нашем обществе намного больше, чем богатых; проигравших от приватизации намного больше, чем выигравших.

Сейчас многие пишут о том, что «бизнес-оппозиция», т. е. Собчак и прочие, сливают протест. Нечему тут удивляться, иного и не могло быть. У «бизнес-оппозиции» и не было шансов на успех, она слишком слаба и труслива даже для организации верхушечного политического переворота. Принципиально изменить ситуацию в стране она не только не может, но и не хочет. Она «заточена» под интересы крупного капитала, поэтому ее требования никогда не будут популярны.

Согласно всем опросам, большинство населения считает себя проигравшим от приватизации и реформ. «Оппозиция большинства» может сформироваться вокруг требования радикальной социальной реформы в интересах всех обделенных при распиле общественного пирога в постсоветское время. Такая реформа могла бы включать обобществление доходов от эксплуатации природных ресурсов, чтобы они приносили реальные преференции каждому гражданину (как на Аляске, в Норвегии и т. д.). Десятки миллиардов долларов, выводящихся ежегодно олигархией за рубеж, могут оставаться в стране и работать на ее население. Только добиваясь перемен в интересах большинства, оппозиция может стать популярной альтернативой власти и победить.

Недолго музыка играла, недолго фраер танцевал. «Снежная революция», о которой так много говорили большевики представители всяких оппозиционных оргкомитетов, закончилась, не успев по-настоящему начаться.

Главная причина поражения — изначально ущербная тактика протестов. «Лидеры» твердили: главное, чтобы не было войны столкновений, насилия, задержаний; для этого надо идти на соглашения с властью и принимать ее условия.

Однако легальные протесты, способные привести к смене власти в результате выборов, возможны только в условиях демократии. Диктатор же никогда не даст разрешение на свое свержение. В условиях диктатуры реально опасная для нее общественная активность не может быть разрешенной. Диктатора можно свергнуть, наплевав на его угрозы и запреты. Но никак не усовестить мирными, разрешенными митингами. Борьба против авторитарного режима требует от ее участников и тем более лидеров готовности к прыжку за барьеры легальности.

Революция может быть бескровной, но ее участники должны быть готовыми к жертве, борьбе и насилию. Только тогда диктатура может капитулировать. События августа 1991-го года были почти бескровными, но жертвовать собой были готовы десятки тысяч людей. Только поэтому, как это ни парадоксально, тогдашней оппозиции удалось победить почти без жертв.

Большинство сегодняшних «лидеров» протестного движения решили действовать в том коридоре возможностей, который предоставила им власть. И этим обрекли протест на провал. В приватных разговорах, как известно, некоторые из них говорили, мол, за нами трусливые пингвины и хомячки, мы не можем подставить их под ОМОН. Я знаю многих «рядовых» участников протестов. Никто из них не боялся конфронтации с властью. Может быть, все-таки струсили сами «лидеры», почти по Фрейду, перенеся свой собственный страх на обычных демонстрантов.

Конечно, столкновения, аресты, дубинки, ОМОН — это плохо и никому не нужно. Но есть только один способ гарантированно избежать всего этого — тихо ждать, пока Путин не помрет или ему не надоест сидеть в Кремле. Ожидание можно скрасить, развлекая себя говорильней на разрешенных митингах, пока их еще допускают.

Тут всякие замечательно добрые тети и дяди с «Эха Москвы» умилялись, какой веселый, неагрессивный у нас протест, какие замечательные демонстранты в костюмах хомячков, со смешными плакатиками в руках, у-тю-тю-тю. Ну, давайте рассмешим Путина, его чекистов и его бандитов у власти. Они от смеха подобреют, усовестятся и сами скормят себе все приготовленные для противников запасы полония. Я никого не «зову на баррикады». Просто пытаюсь анализировать ситуацию.

В начале декабря у оппозиции был шанс победить. Но она его упустила. Тогда сложилась уникально благоприятная ситуация для развития революционных событий. Перефразируя слова классика, вчера было рано, а завтра оказалось уже поздно. Люди были настроены решительно, негодование было на высшей точке. Отчаянные действия Навального, Яшина, Чернозуба и других после митинга 5 декабря на Пушкинской, пошедших на ОМОН и получивших 15 суток, еще сильнее накалили ситуацию. Дальше можно было идти ва-банк.

Лимонов и Прилепин оказались правы: нельзя было сливать место проведения митинга на Болотную. Вот что пишет соратник Навального Наганов: «Из осведомленных источников мне еще тогда было известно, что в администрации президента в те дни царила такая же атмосфера, как в сталинградском штабе немецкой армии, и экстренные совещания в управлении внутренней политики проводились чуть ли не по ночам. Именно тогда была поставлена задача — ни в коем случае не допустить митинга вблизи Кремля и Госдумы. Свежа еще была в памяти попытка прорыва 5 декабря с Чистых прудов к зданию ЦИК России — а ведь на этот раз масштабы митинга ожидались просто несопоставимые». Попытка властей разогнать многотысячный митинг на площади Революции могла бы стать началом революционных событий, которые путинский режим не пережил бы. Но, как известно, некоторые «лидеры» струсили и согласились на предложенный властями перенос митинга. А затем помогли им аккуратно и осторожно выпустить пар в свисток Болотной и Сахарова.

Здесь я хочу оговориться, речь идет, прежде всего, о руководстве разных оргкомитетов митингов и лиг избирателей, в т. ч. тех, кто вел всякие переговоры в мэрии, с Кудриным, таскался на встречи с Медведевым и т. д. В результате протест был слит, но переговорщиков вновь стали приглашать на Путин-ТВ. Они же, бедные, в последние годы были лишены привычного наркотика телевизионной популярности. А тут вдруг такое счастье привалило.