– Так вы что, готовите какой-то фронт сопротивления существующему режиму? – открыто спросил Станислав.

– Нет. Это я уже в крайность ушел от ситуации, что сложилась в наших городах. Мы учим молодых людей самозащите и самоутверждению себя в своем родном городе. Это для нас главное. Нам, ментам, гораздо лучше других известно, что творится с криминогенной обстановкой. И семьдесят процентов всех преступлений приходится на долю приезжих с Северного Кавказа и из Средней Азии. И с каждым годом обстановка ухудшается. Но мы тебя пригласили не для того, чтобы объяснять ситуацию, а только для того, чтобы предложить тебе вести занятия.

– Давайте здраво размышлять, – предложил Станислав, подыскав весомый аргумент. – Я хочу драться за миллион. И я должен при этом готовить себе конкурентов, способных нанести всего лишь один удар, но этот удар может быть нанесен в такой ситуации, когда я не ожидаю или вообще остаюсь беспомощным. То есть вы предлагаете мне осложнить себе задачу, ради которой я приехал в ваш город, оставив в больнице жену и дочь? На мой взгляд, вы хотите слишком многого. Это не в моих интересах.

– Жаль, молодой человек, – перебивая майора Счастливого, который, кажется, хотел продолжить уговоры, сказал Веснецов. – Я бы с удовольствием взял такого бойца в ОМОН. Но мне сказали, что ты уже получал предложение и отказался. Надеюсь, что ты не станешь преступником, которого я вынужден буду задерживать. В рукопашную схватку с таким противником я вступать не буду. Придется стрелять на поражение. И мне это сделать будет искренне жалко.

– Я, товарищ подполковник, если стану преступником, то, наверное, тоже вооружусь. А стреляю я не хуже, чем владею кулаками. Может быть, даже получше. Давайте не будем встречаться. Но я постараюсь не стать преступником. У меня натура не преступная, и порядок я люблю. И считаю, что все должны заниматься своим делом. Я свое дело еще не нашел, хотя кое-какие предложения имею. Но сейчас для меня главная задача – законными способами найти около двух миллионов рублей на лечение дочери. И половину я рассчитываю получить здесь.

– Желаю тебе добиться своего. – Веснецов протянул руку и крепко пожал. – Сегодня я со школой прощаюсь. Завтра увидимся…

* * *

На третьей паре опять шла лекция майора Базуки. Причем в расписании даже не была обозначена тема лекции. Этот факт вызвал у Станислава настороженность и, как следствие этого, повышенный интерес.

Аудитория, в которой Базука проводил занятия, была знакома по «вводной лекции»; и стол опять стоял точно так, как в первый раз, когда приходилось смотреть против света и напрягаться, чтобы разглядеть лицо майора.

Едва все расселись, как Базука отыскал глазами Ратилова, долго на него смотрел, затем сказал:

– Ходят слухи, что наш спецназовец опять отличился. Нехорошо бить серьезных офицеров серьезной службы, тем более старших офицеров.

– А пусть не лезут, – расхожей фразой отозвался Станислав. – Я не просил их бросаться грудью на амбразуру. А их, похоже, учат драться именно так.

– Тем не менее драться они умеют неплохо, – сурово и уверенно проговорил майор, продолжая смотреть Станиславу в глаза.

И старший лейтенант вдруг почувствовал тяжесть в веках. Но, хорошо контролируя ситуацию и будучи готовым противостоять воздействию со стороны Базуки, отвел взгляд и отвлекся, шепнув на ухо сидящему рядом Усольцеву:

– Могу и майору Базуке кое-что объяснить про рукопашный бой…

– Чем скорее, тем лучше, – тоже негромко отозвался Александр.

– Кто просит, тот и получает. Закон Вселенной, – из-за спины сказал Караваев, как оказалось, обладающий прекрасным слухом.

Этот короткий разговор полностью прервал начавший складываться раппорт[10]между преподавателем и курсантом. Но разрыв выглядел непреднамеренным и естественным. По крайней мере, майор не мог ничего заподозрить. А веки сразу стали легче, и ушло слегка гнетущее состояние тяжести в мыслях, вызываемое серьезным взглядом уверенного в себе майора Базуки. Этот взгляд не отталкивал. Он, наоборот, притягивал как магнит, и делал это Базука, похоже, намеренно. Точно так же, как намеренно вставал спиной к свету, чтобы курсанты напрягали зрение, стараясь рассмотреть его лицо. А когда рассмотреть удавалось, он цеплял их взглядом и притягивал к себе, чуть ли не обязывая впитывать свои слова.

Прервавшийся раппорт Базуку не смутил; он прокашлялся, осмотрел аудиторию и начал тем же спокойным, уверенным тоном, каким обычно говорил. Будто и тени сомнения не должно было возникнуть в правоте слов майора. Он старался говорить так, как сказал бы: «Это хлеб», показывая на буханку хлеба, или: «Это красное», показывая на предмет красного цвета. И при такой уверенности в речи у слушателей тоже не возникало сомнений в правоте сказанного. Плюс к тому, как уже ощущал Станислав, Базука часто использовал гипнотические приемы, усиливающие его влияние на окружающих.

– Я сегодня буду говорить о том, о чем вы много говорили и со мной, и с другими преподавателями, и, без сомнения, между собой тоже. И это будет напрямую относиться к предыдущему занятию, которое проводил с группой, мне думается, по недоразумению, не специалист, а вчерашний солдат, пусть и солдат спецназа ГРУ. То есть разговор пойдет о рукопашном бое…

Базука прошелся у стола и предложил:

– Вас когда-нибудь интересовала история вашего отечества? История славная и богатая на события – и трагические, и героические. Но при всем разнообразии героев нельзя не заметить, что древнерусские князья всегда отличались в бою высокой доблестью. Князь всегда был впереди своих воинов, князь всегда дрался лучше своих воинов. И даже независимо от того, был ли он физически самым сильным среди них. Он просто был самым доблестным. Почему? Что делало его таким? Обучение? Но князю, помимо изучения военных наук, следовало еще многому учиться и многое делать. И воины его дружины, не имеющие посторонних забот, казалось бы, могли быть доблестнее князя. Но этого, как правило, не происходило. Почему?

Станислав уже понял, о чем пойдет речь, и понял, что желает сделать Базука. Он мог бы ответить на вопрос майора, хотя понимал, что это тоже будет ответ офицера, а не солдата, и потому промолчал.

– Пока я не буду объяснять. Чуть позже… Я приведу еще несколько примеров. Помните, полгода назад в нашем городе была на гастролях труппа шаолиньских монахов. Правда, потом в газетах писали, что монахи должны молиться, а не гастролировать, а под видом монахов, используя их репутацию, приехала обыкновенная труппа китайского цирка, хотя труппа и интересная. Это, может быть, недалеко от правды, хотя, как я слышал, в самом монастыре Шаолинь молятся не больше, чем совершенствуют боевое мастерство. В данном случае я говорю не об артистах, а только о настоящих монахах. Есть у них такое упражнение, означающее достижение определенной высокой ступени в совершенстве. Одной из самых высоких ступеней, выше которой может быть только наставник воинов и настоятель самого монастыря, который выше наставников, но который всегда только один. Так вот, на ступень, о которой я говорю, шагает тот, кто может разрубить мечом пролетающего мимо комара. Удивительно, многие отказываются верить в подобное, но это в действительности так, и подобного совершенства можно достичь. Вы спросите, что общего между древнерусскими князьями – более того, я даже скажу не только о древнерусских, а вообще о славянских князьях… так вот, что общего между славянскими князьями и шаолиньскими монахами? Я отвечу вам. Их боевое искусство имеет общие корни. И корни эти идут, как говорят предания, от праславян, к которым перешли от их предков ариев. Вся эта родословная в происхождении народов – вещь довольно спорная, хотя многие специалисты, наоборот, считают ее бесспорной, но я вникать в суть споров не собираюсь, поскольку моя задача – не изучение истории, а изучение боевых искусств. Так вот, была когда-то такая, может быть, наука, может быть, просто психологическая технология, которая называлась «хрономагия», хотя к магии она по большому счету никакого отношения не имела и не имеет. Это чисто психологическая технология, и с ее использованием волхвы начинали работать со славянскими князьями сразу после того, как мальчик покидал женскую половину дома и переходил в мужскую. То есть с пятилетнего возраста. Сначала это были волхвы, потом, с приходом христианства, какие-то другие люди, имеющие навыки в этой технологии, но не священники, которые использовать подобные методы позволяли только себе, хотя открыто осуждали их. Юных княжичей учили «хрономагии». Но что это такое, сейчас большинство людей и не знает, а само слово «магия» сразу наводит на мысль о тех потомственных, не знаю уж в каком колене, колдунах, которые в каждой газете выставляют свои объявления. Хотя в действительности, как я уже сказал, это только и исключительно психологическая технология воспитания воина.