Мне надоело с ним препираться.

— Ладно, отчаливай! Но если уедешь — берегись!

Мы с презрением посмотрели ему вслед и стали отыскивать место, где нам расположиться. Там, где Игорь высадил нас, было плохо. Рядом съезд, ходят машины, тут же продуктовая палатка, снуют люди, валяются консервные банки. Беспокойное место!

Мы пошли по пляжу в ту сторону, куда поехал Игорь. Не будем же мы уходить в другую сторону. Игорь побоится уехать без нас, но упускать его из виду тоже не следует.

Мы нашли хорошее местечко метрах в пятидесяти от «Победы». Рядом с ней стоял «Москвич» Игоря. Сам Игорь, присев на корточки, разговаривал с лежащим на песке Николаем. Потом разделся, сложил одежду в машину, стал по стойке «смирно!», развел руки и сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. Очищал легкие от московского воздуха и набирал подмосковный.

Потом он что-то сказал Николаю и пошел к нам. Увидев нас, сделал радостные глаза, будто только встретился с нами.

— Устроились? Прекрасно! — Он сел рядом. — Будем загорать.

— Пошли купаться, — предложил Вадим.

— Я немного поваляюсь, — сказал Игорь и лег на спину.

Мы бросились в воду. Река здесь широка, но мелковата, почти по колено. Только в середине чуть поглубже, затем опять мелко до противоположного берега.

В этом году я купался впервые. Каждый раз, когда я залезаю в воду, я решаю купаться ежедневно. Разве это так трудно? Некоторые купаются в любую погоду, даже зимой. Но я не выполняю этого решения. Сам не знаю почему. То лень, то некогда. Но теперь все! Теперь я твердо решил: буду после работы ездить на пляж или в бассейн…

— Почему ты ласты не надел? — спросил Вадим.

Я и забыл про них. Даже не вынул из машины. Там они и лежат.

— В машине забыл, — ответил я, — а твои где?

Вадим засмеялся:

— Вспомнил! Обменял давным-давно.

— На что?

— На одну вещь, — загадочно ответил Вадим.

Он не любил рассказывать про свои обменные операции: прогорал на них и боялся наших насмешек.

Мы еще немного поплескались и вылезли на берег. Игорь, конечно, смотался к своим друзьям. Сидел там в компании парня в трусах и девицы в красной резиновой шапочке. Я сразу их узнал. Они приезжали к Игорю на этой самой «Победе». Сейчас они сидели, разговаривали. Только Николай по-прежнему лежал ничком.

Если бы на пляже оказались мои знакомые, я мог бы пойти и посидеть с ними. В этом не было бы ничего оскорбительного ни для Вадима, ни для Шмакова Петра. И, если бы здесь нашлись знакомые Вадима или Шмакова, они тоже могли бы пойти и посидеть с ними. Никто бы из нас не навязывался, не лез бы знакомиться, никак бы не реагировал на это… А в поступке Игоря было что-то подлое. Он, как всегда, старался отделаться от нас.

— Тащи ласты, попробуем, — сказал Вадим.

— Не пойду я туда, ну их к черту!

— Ласты-то твои, — сказал Шмаков Петр.

— Разрешаю тебе их взять.

— Сам боишься?

— Не боюсь, а не пойду. Подумают, навязываюсь.

— Из ложного самолюбия мы должны лишать себя удовольствия? — возмутился Вадим. — Пошли все!

Мы подошли. Игорь с беспокойством уставился на нас. Парень и девица тоже воззрились выжидательно. Только Николай продолжал лежать ничком. Такого волосатого человека я еще в жизни не видал ни на одном пляже. Даже на лопатках у него курчавилась черная борода.

— Ласты возьмем, — сказал я Игорю.

— Бери, — ответил Игорь, обрадовавшись тому, что мы пришли только за ластами. Потом повернулся к своим знакомым и извиняющимся голосом добавил: — Это мальчики из нашего дома, я их привез. Показываю мир божий.

— Игорь — друг детей, — насмешливо провозгласил парень, рыжеватый, длинноносый, с жестковатым и сильным взглядом.

Несмотря на двусмысленность этой фразы, я уловил в ней насмешку не над нами, а над Игорем.

Я открыл машину, взял ласты и маску. Девица протянула руку:

— Покажи.

Николай чуть повернул голову, искоса посмотрел на нас и снова уткнулся в сложенные руки. Я заметил его черные глаза и черные усики. Девица повертела в руках ласты и спросила:

— Можно в них поплавать?

— Пожалуйста, — сказал я.

Все пошли в воду. Кроме Николая. Николай не шелохнулся.

Мы зашли на глубокое место. Девушка, ее звали почему-то Елка, с помощью Игоря и рыжеватого парня надела ласты. Парня звали еще более странным именем — Люся! Мужчина — и вдруг Люся.

Елка натянула маску, повертела головой, показала нам язык и нырнула. В воздухе мелькнули удлиненные ластами ноги. Она вынырнула метрах в десяти от нас, стащила с головы маску и объявила:

— Ничего не видно.

— Не надо глаза закрывать, — сказал Люся, — не надо жмуриться. Давай сюда.

После Люси нырнул я, потом Игорь, за Игорем Вадим. Последним нырнул Шмаков Петр. Но выплыл он почему-то без маски. Держал маску в руке.

Толку в ластах и в маске немного. Короткое время видишь дно и чужие ноги. Может быть, на море они и хороши, но на Москве-реке…

Елка и Люся оказались неплохими ребятами. Они были даже простые ребята. Особенно понравилось нам то, что они относились к Игорю без уважения, не принимали его всерьез. Скажет Игорь что-нибудь, а Люся обязательно ответит: «Ну да?» — с сомнением в голосе. Как говорят с человеком, которому не верят ни на грош.

А Игорь, наоборот, говорил с излишней убедительностью. Как человек, привыкший к тому, что ему не верят ни на грош.

Мы вылезли на берег. Они пошли к своим машинам, мы к своей одежде.

Мы лежали, загорали и говорили об Игоре. Осуждали его прихлебательскую роль. Хорошо, что мы не прихлебатели, никогда ими не были и никогда не будем.

Чувствовали мы себя прекрасно. Солнце пекло вовсю. Ожогов мы не боялись. У Вадима была специальная мазь против ожогов. Мы со Шмаковым выжали на себя весь тюбик, Шмаков даже пятки смазал.

Потом Игорь замахал нам руками. Николай и Люся одевались. Елки не было видно, наверно, тоже одевалась в машине. Игорь натягивал на себя штаны. Они уезжают…

Мы оделись и подошли к ним. Николай и Люся садились в машину. Елка уже сидела за рулем.

Игорь просительным голосом сказал:

— Я только довезу ребят до метро и сейчас же приеду.

— Ладно, — проговорил Люся.

— Только не уходите без меня.

— Ладно, — небрежно повторил Люся, — поехали, Нико!

Они сели в машину. Хлопнули дверцы. Зарычал мотор. Машина тронулась с места, сделала крутой поворот и поехала по пляжу.

Мы проводили ее автоматическим взглядом, каким смотрят вслед всякой уходящей машине. Потом взгляд мой упал на песок… Я вытаращил глаза.