Дарья закрыла глаза, вздохнула, покачала головой – осудила меня сначала действием.

– Нет, это что-то! Мужик спит в соседней комнате, и ты, стоеросовая бестолочь, не можешь залезть к нему в постель? – перешла к вербальной оценке Дарья.

– Как ты себе это представляешь?

– Элементарно! Квашеной капустки ему на ужин, водочки – и мужик твой!

Я фыркнула:

– А утром он откроет глазки и спросит, кто я такая. Спасибо. Я однажды побывала в постели у мужчины, который наутро забыл, как меня зовут. С меня хватило.

– Давай, давай, наслаждайся неудачей, культивируй ее, холь и лелей. Обиделась она, видите ли, на всех мужчин. А дети, между прочим, без мужчин не появля-я-ются, – пропела Дарья премерзким голосом.

– Отстань, а? И так тошно. Давай наливки выпьем, – предложила я, обессиленная противоречивыми желаниями: утопиться, уйти в монастырь и родить ребеночка от Тихомирова.

Мы выпили смородиновой наливки, подруга проявила интерес к делам на ферме, не вдаваясь в подробности, я коротко рассказала, чего хочу.

– Провернем с Веркой Рысаковой одно дело, продам дом и уеду.

Дарья приуныла.

– Как грустно, – подругу немного развезло от наливки, – не представляю, как ты будешь без меня.

– Как-нибудь выдюжу. Везде люди.

Оптимизма после наливки прибавилось, я размечталась:

– Съезжу на море, найду Короля, рожу кого-нибудь.

И тут в коридоре раздалось:

– Кх-кх!

Я подпрыгнула, а Дашка взвизгнула. Оказалось, мы с подругой пропустили момент, когда со службы вернулся Тихомиров!

Ситуация была довольно паршивая: не хватало только, чтобы Дима услышал про Верку Рысакову и наше дело. Следователь Тихомиров сложит пазлы в два счета.

Пока я лихорадочно соображала, как буду выкручиваться, Дашка цвела улыбкой.

– Привет, – мяукнула подруга.

– Привет, – не очень вежливо буркнул Дима, – что обмываете?

– Витькины наполеоновские планы. – Дарья и трезвая не умела хранить секреты.

Тихомиров остановился в дверях, привалился плечом к косяку, заняв дверной проем внушительной фигурой.

Против желания я залюбовалась следователем, а уж Дарья вообще растеклась по стулу:

– Димочка, составь компанию бедным девушкам.

Щечки, глазки, зубки – все вспыхнуло, все засверкало на Дашкиной круглой физиономии.

Вот ведь интересно: голодный, полный загадок Тихомиров возбудил подругу. А появись на кухне голодный, полный загадок Егор – возбудилась бы Дарья?

– Котлеты будешь? – подала голос я, спугнув мечту с Дашкиного лица.

Что-что, а поесть Тихомиров любил.

– Ага, – бросил Дима, скрылся в ванной и, едва я успела сделать страшное лицо и показать Дашке кулак, вернулся к столу.

– Наливки выпьешь? – неестественной улыбкой встретила я Диму и неуклюже спрятала кулак.

– У нас вроде коньяк был.

– Коньяк выпили.

– Кто? – проявил нездоровое любопытство Дима. В конце концов, это был мой коньяк, с кем хочу, с тем и пью!

– Ну-у, – промычала я, – у меня гости были.

– Когда? – Тихомиров, видимо, начал следственные действия.

– Неделю назад. – Я вытащила из холодильника водку, пресекая дальнейшие попытки Тихомирова докопаться до истины, налила стопку.

Дашка обдала меня презрительным взглядом – я опять забыла подать квашеную капусту.

Мне было не до капусты: не хватало только, чтобы Дима узнал причину лояльности фермеров к аферистам. Тогда меня ждет позор и насильственное выселение из Заречья.

* * *

Встречу с покупателем Жуков устраивал в кафе «Багратион».

Выбор кафе был не случаен: покупатель оказался родом из Италии, грузинская кухня, хоть и отдаленно, должна была, по замыслу организатора, напомнить гостю родину, семью (если таковая имелась), дом. Расчет был на то, что итальянец, пребывающий в сентиментально-ностальгическом настроении, поставит подпись в договоре.

Обязанности разделили следующим образом: Француз едет в аэропорт за гостем, Жуков собирает нас с Веркой Рысаковой по адресам и везет в «Багратион».

Верка – главный финансист администрации района, она же зенитно-ракетный комплекс «Гюрза», привезла на встречу план земельного участка площадью двадцать га, снимок участка со спутника, план границ и еще какие-то бумаги, подтверждающие готовность администрации к открытому и искреннему диалогу.

По моему мнению, итальянец, взглянув на документы, должен сделать стойку и задать только один вопрос – спросить номер счета, на который он побежит переводить деньги.

После этого мы с Веркой сможем осуществить каждая свою мечту: она – развестись с Палычем, а я – найти Короля, родить и уехать на какие-нибудь острова, где среднегодовая температура воздуха колеблется около двадцати четырех градусов по Цельсию.

Не забыли мы с Веркой и земляков.

Население Заречья в результате наших усилий изменит образ жизни: часть будет обслуживать гостиницы, гольф-клубы, станет ухаживать за газонами и лунками, подносить клюшки и мячи игрокам, а в остальное время курить бамбук.

Другая часть – получать удовольствие от работы на ферме, построенной по голландскому проекту, ходить в белых халатах по коровнику, вдыхать запахи озонаторов и освежителей воздуха вместо навоза, а после работы тоже курить бамбук.

Но я ошиблась: Стефано сделал стойку не от документов и снимков с космоса, а от Верки.

Когда Максим Петрович привез гостя, мы с Жуковым как раз цапались (он не разделял нашего с Веркой стремления осчастливить земляков), навстречу гостю Василисой Прекрасной по далась Рысачиха.

Гость получил совместимую с жизнью черепно-мозговую травму, от которой так и не смог отойти до конца ужина.

Кстати сказать, Стефано оказался несимпатичным, болтливым, небрежно одетым господином около сорока.

Пока Верка окучивала Стефано, Жуков напивался, а Француз строил мне глазки и склонял к близости:

– Поедем к тебе после ужина?

– Н-н-ет, не смогу.

– Почему?

– У меня встреча.

– Позвонишь, скажешь, что у тебя изменились планы.

– Не могу.

Максим Петрович сник:

– У тебя свидание?

– К сожалению, действительно встреча.

– Тогда в чем дело?

В самом деле, в чем?

Поля колосились, стада тучнели, работа у меня была – объективных причин для отказа от близости с Французом не просто не было – отказ был противопоказан! И тем не менее я отказала Французу! Выходит, я добралась до середины плана по обольщению – выбрала Короля?