— Это Мила, — произношу тихо, но на лице расплывается лёгкая улыбка.

Хоть с кем-то я могу поговорить. Наверно, вы спросите, почему я не позвонила Ларе? Не захотела. Почему-то слышать сестру сейчас казалось неправильным, а она далеко. Казалось, что я позвоню ей и узнаю ещё что-нибудь плохое и грустное. Как, например, с известием о том, что я якобы в Испании учусь.

— Мила? Что-то случилось? – спрашивает брат Герман меня, а затем говорит кому-то другому. – Брысь. Я позже тебя вызову.

— Всё в порядке… Ты ведь знаешь, что я в Испании и почему? – спрашиваю его, сев в кресло Германа с ногами.

— Да. Ты поехала с моим братом и теперь ты моя невестка.

— Лара думает иначе, — грустно выдыхаю, прижав ноги к груди. Обняв их, свободной рукой.

— Знаю… — в тон мне отвечает Тигран, но затем меняет голос и участливо задаёт всего один вопрос. - У тебя всё хорошо?

Могу ли я ответить на этот вопрос? Не знаю. Мне одновременно и хорошо и плохо. Я скучаю по родным, но не щемящей в сердце тоской. Но, с другой стороны, мне понравился и сегодняшний день, проведённый с Германом и его матерью… но при этом… что-то внутри меня не давало мне расслабиться полностью.

— Вполне, — говорю и интересуюсь в ответ: — А ты как?

— Я… Мил, я виноват перед тобой, но не мог поступить иначе. Герман мой брат… Я привык всегда быть на стороне своей семьи. Защищать и оберегать от всего. Даже от ошибок. И ты тоже теперь её часть и если тебе что-нибудь надо, то…

— Я пыталась позвонить папе, но он не отвечает, — сразу выпаливаю. - Между ним и вами, что-то произошло?

— Мила, здесь я тебе помочь не могу, — с сожалением произносит он и я слышу, как он встаёт. - Но одно могу сказать: твой отец уважает Германа и то, что сейчас происходит, ни на секунду не подорвёт их отношения. Они до сих пор союзники и партнёры.

— Я не понимаю, Тигран, — восклицаю, чуть ли не плача. – Разве папа не понимает, что я приехала сюда не по своей воли? До сих пор я не могу понять, что происходит, Тигран!

— Тебе и не надо… Мила, мой брат тебя любит. Да, он иногда вспыльчив, груб и чуточку идиот, но тебе он ничего плохого не сделает. Доверься ему.

— Я пытаюсь… — признаюсь, стирая непрошенную слезу . – Но мне сложно… Я ведь его почти не знаю.

— Знаешь, в детстве мы с Германом нашли собаку. Родители не разрешили взять её в дом, но я слёзно молил Германа придумать что-нибудь, хотя он тоже был против пса. Мы спрятали его в огромной коробке и подкармливали, но через какое-то время я позабыл о псе, но Герман нет. До

самой своей смерти собака жила в той коробке и брат её кормил. Пёс неоднократно кусал его… нападал, но Герман продолжал делать то, что должен.

— Он добрый, я поняла это, — с улыбкой выдыхаю. – И весёлый.

— Гер не обижает тех, кто слабее его. Он позаботится о тебе, что бы ты ни делала. Как бы сильно ни обижала его, но прошу… Позаботиться, и ты о нём. Ничего такого особенного делать не надо. Просто будь рядом, выслушай когда надо… говорю тебе как мужчина. Иногда это ценнее всего на свете. И верь ему.

Как легко о таком просить, но должна ли я? Почему? Почему я должна заботиться о нём? Быть рядом? Выслушивать? Могу ли? Хочу ли? Что это мне даст?

Не знаю… Но знаю одно, из Испании я уеду другим человеком… с другими мыслями… и даже другими чувствами.

— Я могу звонить тебе… иногда? – спрашиваю Тигра, шмыгнув носом.

— Конечно, Мила. Я буду только рад. Всё же я скучаю по тебе и твоей маме.

— Ты её не видел? Как она? – тут же хватаюсь за соломинку.

— Мила, мне пора. Удали ненужное из книги вызовов.

— Ответь, прошу!

— Всё такая же красивая… — произносит он и отключается.

— Тигран! – кричу, но уже поздно.

Почему он не ответил? Разве это так сложно?

Вернув телефона на его предыдущее место, предварительно сделав то, что сказал Тигран, стёрла номер папы и номер Тиграна из журнала вызова. Взяла первую попавшуюся книгу и усевшись в кресла, начав плакать… Слёзы текли беспрерывно, и я даже не понимала из-за чего плачу. Из-за того, что скучаю по родным? Или потому что не попрощалась с ними? А может, из-за непонимания, что происходит? Из-за чего же?

А потом вспомнила обещание Германа. Он обещал дать мне поговорить с родителями. И я ему верю. Он меня не обманет.

Отложив книгу в сторону и оставив дверь кабинета открытой, тихими шагами направилась в спальню, где села на пол около кровати и смотря на спящего мужчину, начала с ним говорить. Зная, что он меня не услышит, но мне так будет легче.

— Знаешь, я почему-то верю тебе. Верю, что любишь. А знаешь почему? Ты смотришь на меня, как папа на маму. Может быть, ты притворяешься, а я настолько глупа, что верю… но, как говорит мама, на ошибках учатся, — шмыгаю носом, вытираю слёзы. - Но почему-то мне кажется, что ты правдив со мной… Только делаешь мне больно тем, что заставляешь быть с тобой, — лёгкая болезненная улыбка появляется на моих губах. - Птица не может взлететь, когда находится в клетке… Да, твой дом не совсем клетка, но и нет той свободы. Я попытаюсь полюбить тебя, но если у меня ничего не получится, то просто отпусти меня… не обрывай мои крылья. Ангелы не могут без них, — вытираю слёзы и, встав с пола, забираюсь на кровать.

Ложусь лицом к Герману и протянув руку, еле ощутимо глажу его щеку, не покрытую бородой.

— В детстве, когда я болела, а у мамы не было денег, чтобы вылечить меня, я представляла, что в моей жизни появится прекрасный принц, — шепчу, проведя пальцем по его виску. – Я сразу же

влюблюсь в него. Он влюбится в меня с первого взгляда, — продолжаю говорить, изучая лицо мужчины, а слёзы все идут и идут. – И вылечит меня. У нас будет прекрасный домик. Небольшой у моря и куча детишек, — шмыгаю носом. – Мой любимый будет днём ловить рыбу, а вечером у костра мы будем её есть всей семьёй… Я очень любила рыбу, — смеюсь. – А потом мы вместе будем кормить ею наших детей… Жаль, что сказки не станут реальностью… Потому что ты не принц-рыбак, а я не полюбила тебя с первого взгляда… А жаль… Ведь ты заслуживаешь того, чтобы тебя полюбили сами, а не насильно. Я буду хорошей женой… и сделаю всё возможное, чтобы ты отпустил меня к родным. А ты ещё обязательно найдёшь настоящего ангелочка…

Мила

— Доброе утро, — приветствую Германа, запаханного появившегося на кухне. – Что-то случилось? – спрашиваю, оглядев мужчину в одних спортивных штанах с голым торсом.

— Нет, — выдыхает он и затем с улыбкой подходит ко мне и обнимает сзади. – Проснулся, а тебя рядом нет.

Прижимает меня к своему оголённому телу, руками бродя по моему животу, вызывая ком в горле и учащённое дыхание. Каждое его прикосновение, хоть и через одежду, отдаётся огнём внутри.