– О, капитан! – сказал подошедший врач. – Вы родились под счастливой звездой: с таким ранением и живы!

«Я жив?» – спрашивал себя Абрам, припоминая, что с ним произошло, а вспомнив, спросил доктора:

– Почему вы называете меня капитаном? Я лейтенант.

– Ах, да... вы ведь не знаете... – улыбнулся доктор. – Вы, господин Петров, произведены в капитаны. Крепость атаковали...

– Не надо, – попросил Абрам. – Я не хочу слышать ни о крепости, ни о войне.

– Что ж, отдыхайте, вы заслужили, капитан Петров.

Ночь он почти не спал. Иногда, случалось, забывался, но, словно от толчка, скоро открывал глаза, дремоты как не бывало. Это казалось настоящим и главным чудом: он жив! Об этом думал Абрам, вдруг поняв неизмеримую цену жизни. На рассвете заметил, что и юноша рядом не спит. Он был совсем еще мальчик, с красивым лицом, правда, слишком бледным.

– Вы не спите, капитан Петров? – спросил юноша, даже не взглянув в сторону Абрама, видимо, чувствовал, что тот бодрствует.

– Нет, – ответил Абрам. – Откуда вы знаете меня?

– Кто же не знает русского негра в королевской армии, – грустно усмехнулся юноша. – Вам повезло, капитан, а мне...

– Почему вы так говорите? Вы живы – это главное.

– Я скоро умру.

В подтверждение сказанному юноша откинул одеяло. Страшная картина вызвала тошноту даже у Абрама, повидавшего многое. Нога юноши представляла собой ниже колена месиво, пальцы почернели, а выше колена четко вырисовывались лилово-черные разводы. Гангрена – мороз пробегал по коже. От ноги исходил неприятный запах гниения человеческого мяса.

– Я слышал, – произнес Абрам с намерением чем-то утешить юношу, – можно сделать ампутацию...

– Да, возможно... – удрученно, с безнадежностью сказал юноша, укрыв ногу одеялом, затем снова уставился в потолок. – Но невозможно.

Больше он не говорил. Утром у юноши началась горячка, которая вечером унесла его бесценную жизнь. «Ну и за что я едва не погиб? – думал Абрам. – За то, что два короля чего-то там не поделили?» Он даже не знал причин, побудивших две страны вступить в войну. Сложить голову на чужой земле, погибнуть в безвестности, не оставив потомства и памяти о себе? Ранее такие мысли не посещали его. А теперь, выздоравливая, наблюдая смерти от ран на топчанах в лазарете, он много передумал и поставил цель: продолжить образование, а не умереть за чужую страну. Кстати, а где его страна? Россия? Пожалуй...

* * *

– Расслабьтесь, постарайтесь ни о чем не думать. Вы очень напряжены.

Даша лежала на нескольких подушках, удобно поддерживающих спину и голову. Мелкая дрожь то оказывалась в пальцах, то трепетала в коленях – она ужасно волновалась. Андрей – молодой, приятной наружности доктор – принял их прямо дома. Он сидел рядом, прощупывал пульс на запястье.

– Пульс частый, вы нервничаете, – сказал мягко. – Я не причиню вам вреда. Успокойтесь. Так... Хорошо...

Потом он положил руку Даши вдоль ее тела и... начал переговариваться с Артуром, изредка обращаясь и к ней. Диалог шел непринужденно, легко, в конце концов, Андрей разговаривал только с Дашей, и ей показалось, что он забыл о сеансе. Наверное, передумал, потому что напряжение в теле пациентки не проходило, а расслабленность, видимо, залог успеха в гипнозе. Даша старалась скрыть свою радость, потому-то и поддерживала диалог, чтоб доктор отказался от затеи, дескать, пациентка бездарная, не умеет сосредоточиваться. Если б только не прямой свет от лампы, бивший в глаза. Андрей заметил, что она щурится, ненавязчиво предложил:

– Смотрите на шар, сосредоточьте внимание на нем одном, и вам не будет мешать электрический свет. К тому же это красиво... Попробуйте заглянуть внутрь шара...

Хрустальный шар поворачивался вокруг оси, в гранях вспыхивали и гасли блики. Чарующая красота игры света в гранях полностью успокоила. Даша вглядывалась в самую середину шара и вдруг странным образом очутилась там, внутри, и совсем не испугалась.

– Сейчас я буду считать...

Считать? Что за странное желание? Голос Андрея доносился издалека, отдалялся и отдалялся, а сфера шара росла и расширялась, это позабавило Дашу.

– Помните третье июля? – вдруг спросил Андрей, но совсем рядом.

Как же так? Только что он отдалялся и вдруг очутился здесь? Интересно, как они оба пробрались в маленький шар? Хотя этого быть не может, наверное, некий оптический обман... Но если есть? Тогда где Артур?

– Артур... – позвала Даша наяву.

– Я помогу вам, – сказал вместо Артура Андрей. – Вы с мужем и сыном ехали по бесконечно длинной дороге. Куда вы ехали?

– К маме.

И вдруг произошло нечто необычное: внутренние стенки шара расплавились, перетекая в лазурный цвет... Это небо. А в открытое окно врывается ветер... Она в автомобиле за рулем, сзади спит Игорь. Они опять поссорились, впрочем, ссорился Игорь. Она давно перестала реагировать на выпады мужа и, когда он высказывает несусветные обиды, предъявляет дурацкие претензии или находит смехотворные поводы для ссор, она впадает в некий транс: не слышит его и не видит, что бесит мужа вдвойне. Даша улыбнулась Никитке, уплетавшему чипсы. Одна из причин скандалов – нельзя ребенку столько жареного, ответ Даши: нельзя столько пить. Вообще с этим пора кончать.

Баба Галя, как зовут ее мать соседи, встретила дорогих гостей со всем гостеприимством южанки: стол ломился от угощений, рекой лилось вино, в доме царил порядок, в считаные секунды превратившийся в беспорядок после распаковки чемоданов. Набежали соседи, помнившие Дашу с детства, закидали местечковыми, но очень важными для них новостями, вопросами. В общем, обычная встреча, шумная, так как на юге обожают поговорить, и поговорить громко, и счастливая. Здесь любят так называемые гулянки, подвыпив, поют народные и попсовые песни на пределе голосовых связок, любят послушать приезжих. Обычные люди маленьких городишек намного проще и добрей жителей крупных городов, испорченных новым временем, уставших и озлобленных от постоянной борьбы за выживание, ну и завистливых.

Не пришел только младший брат Роман, он дежурит в пекарне, или на хлебозаводе, как здесь называют пекарню. А машину его называют чуточку грубо – «хлебовозка». Что делает водитель хлебовозки ночью в пекарне, Даша плохо представляла, но мать уверяла: работают там в три смены, обеспечивают хлебом весь район, а Ромка развозит по пунктам, утром люди придут и купят свеженький хлеб. Еще здесь есть швейная фабрика (недействующая), заводы – консервный и винный, трехэтажный «белый дом», как и везде, здание городской администрации унылого серого цвета. Есть двухэтажный универмаг, подобие ресторана и парка, больница и рынок. Все как у людей. Возможно, еще что появилось, но Даша не в курсе новых достопримечательностей городка в сорок тысяч населения, которое в курортное время увеличивается до ста, несмотря на значительную удаленность от моря – десять километров. Соседи разошлись к одиннадцати часам, завтра новый день, который они проживают не просто так, а в трудах, аки пчелы. Игорь был уже никакой, уронил голову на грудь: