* * *

Между Тортоной, лежащей на берегах Скривии, и Алессандрией, расположенной на берегах Бормиды, было много полей, удобных для битвы. Лучшее из них находилось близ большой дороги, которая, направляясь с востока, соединяет Тортону с Алессандрией, а затем идет далее на запад, через Асти в Турин. Две других важных дороги идут из Алессандрии и Тортоны на юг, к Нови, где они сливаются в одну, которая направляется затем к Генуе. В треугольнике, составленном этими тремя дорогами, всего лишь в шести километрах от Алессандрии, лежит деревня Маренго, которая и была занята Виктором 13 июня. Ланн стоял несколько позади, в Сан-Джулиано, чтобы поддержать Виктора в случае, если бы Мелас захотел выступить из крепости и атаковать его. Дезе был оставлен со своими войсками южнее Маренго к Нови, чтобы пресечь австрийцам возможность обхода левого фланга французской армии. Бонапарт находился в Тортоне с консульской гвардией и отборным отрядом из 1200 надежных ветеранов. Бонапарт полагал совершенно невероятным, чтобы австрийцы осмелились атаковать первыми, и, вследствие этой ошибочной уверенности, упустил возможность должным образом сосредоточить свои войска.

Мелас был полководцем старой школы, воевавший методически и не спеша, но при этом отличался личной храбростью и, сражаясь в 1799 году под начальством Суворова, знал цену энергичной решимости и внезапности на поле боя. Утром 14 июня он начал переправляться через Бормиду Австрийский авангард оттеснил передовые посты французов к Маренго и развернул свои войска на восточном берегу этой реки. Виктор получил приказ держаться во что бы то ни стало за Маренго, чтобы выиграть время для сосредоточения разбросанных французских колонн вправо и влево от его позиции, которая должна была служить центром боевой линии. Ланну было приказано занять позиции вправо от Виктора, а Мюрату — поддерживать своей кавалерией развертывание боевой линии и вместе с тем препятствовать обходному маневру австрийцев. Если бы Дезе успел вернуться вовремя, то его корпус составил бы левое крыло. Тем не менее Келлерман-младший со своими драгунами должен был прикрывать открытый левый фланг Виктора.

Дэвид Чандлер так описывает начало этой знаменитой битвы: «В воскресное утро 14 июня 1800 года погода была солнечная после необычайно дождливых предшествовавших дней. К шести часам утра армия Меласа уже переходила по мостам через р. Бормиду на узкий плацдарм, который в течение всей ночи удерживал генерал О'Рейли, и “утренней зарей для французов послужил гром пушек”, когда начали стрелять первые батареи. При поддержке сотни орудий австрийцы начали медленно развертываться в три колонны на ограниченном пространстве. О'Рейли возглавил наступление отряда в 3000 человек, сразу оттеснил боевые посты Гарданна из Петербоны и повернул к югу от главной дороги, чтобы образовать правый фланг австрийцев. Меласс лично возглавлял вторую колонну со своим начальником штаба Цахом и 18 000 солдат генералов Хаддика, Каина и Эдсница, образующими центр боевого порядка, который должен был начать главную атаку на деревню Маренго. Третья колонна, численностью 7500 человек под командой генерала Отта, осторожно передислоцировалась влево, к Кастель-Черильо, где, как ошибочно полагал Мелас, находятся крупные силы французов». Получилось так, что неожиданное выступление Меласса застало французское командование врасплох. В течение нескольких часов весь удар наступления принимали на себя дивизии Гарданна и Шамбарлака из корпуса Виктора, которых поддерживали всего 5 орудий. Эти дивизии были подтянуты к глубокой речке Фон-танове перед деревней Маренго, и, к их чести, они не отступили ни на шаг, по крайней мере до полудня. Тем временем первый консул, все еще находившийся в Торре-ди-Гарофоли, продолжал упорно считать, что агрессивные маневры неприятеля — не более чем прикрытие, рассчитанное на то, чтобы облегчить отход Меласа к Генуе или по второму направлению — река По. Около 9 утра он подтвердил свой приказ по дивизии Лапуапа отойти на север — к Валенце, тем самым ослабив резерв еще на 3500 человек, и отправил адъютанта к Дезе с приказом дивизии Буде наступать от Ривальты к Поццоло-Формиджозо. Но не прошло и часа после отдачи этих распоряжений, как Бонапарт начал понимать серьезность положения. К 10 часам утра Ланн, Мюрат и их войска подошли на поддержку Виктору, увеличив численность французов в бою до 15 000 человек, но у австрийцев все еще было двукратное превосходство в силах. Дивизия Ватрена заняла позиции справа от Маренго, но вскоре против нее Мелас направил сильную фронтальную атаку, в то время как корпус Отта угрожал нападением на его неприкрытый правый фланг. Бонапарт прибыл на поле боя в 11.00 и сразу понял необходимость усилить свой правый фланг, так как в случае захвата австрийцами Кастель-Черильоло под угрозой оказывалась коммуникационная линия французов. Сразу же были отправлены адъютанты к Лапуапу и Дезе, с приказом немедленно вернуться. Послание Бонапарта к Дезе содержало мольбу: «Я хотел атаковать Меласа. Он напал на нас первым. Ради Бога, подходи скорей, если можешь». К счастью, Дезе, задержанный разлившейся рекой, находился недалеко и получил послание в час дня, но до Лапуапа этот приказ дошел только к шести вечера, и он не смог принять участия в сражении даже на последнем его этапе.

Первые атаки австрийцев были отражены, но с большим трудом и со значительными потерями со стороны французов. Войска Отта продолжали напирать на левый фланг Ланна. Бой становился все жарче и отчаяннее, а между тем от Дезе было получено известие, что он не сможет прибыть на поле боя ранее 16.00. Бонапарт отправил на подкрепление Ланну небольшой резерв — 72-ю полубригаду под командованием Монье, но все усилия оказались тщетными. Мармон вспоминал: «Приняв боевое построение, атакованная большим отрядом кавалерии и полностью окруженная, она не проявила ни малейшего страха: две первые шеренги стреляли прямо перед собой, а третья, повернувшись кругом, вела огонь по наседавшей кавалерии, прикрывая свой тыл. Тем не менее к полудню французы были выбиты из деревни Маренго, и их боевая линия оказалась прорванной. Началось полное отступление французской армии по всему фронту. Их войска шли к востоку по направлению к Сан-Джулиано. В отчаянии первый консул двинул в бой свой последний резерв, консульскую гвардию, в составе всего 800 человек, чтобы хоть как-то сдержать натиск австрийцев и прикрыть отступление главной армии. Смятение французов было всеобщим, почти паническим. Этот драматический момент сражения хорошо описывает А. Тьер: “800 солдат консульской гвардии, построенные в каре, отражают атаки драгун Лобковица, подобно “гранитному бастиону, возведенному посреди равнины”, как позднее скажет Наполеон. Но эти храбрецы могли лишь на короткое время замедлить движение австрийцев и под огнем орудий были вынуждены отступить.

Бонапарт, сидя на насыпи у большой дороги, держал свою лошадь за поводья и хлыстом откидывал маленькие камушки. Ядер, летящих над дорогой, он как бы не замечал и тихо напевал арию из комической оперы “Пленники”, бывшей тогда в моде. Тем временем мимо него, справа и слева, в сильном беспорядке отступала пехота. Некоторые батальоны шли толпой без всякого строя». Капитан Куанье в своих мемуарах писал, что «видел слева колонну беглецов, удиравших со всех ног». Жорж Санд приводит отрывок из письма своего отца, участника сражения при Маренго: «Одних мы старались удержать ударами сабель плашмя, других увещевали словами, так как среди бегущих было немало храбрых солдат. Не успею я выстроить одну шеренгу, но, пока начинаю строить вторую, первая пускается наутек».