Через пару часов мы спустимся вниз и окажемся у границы с владениями Хадже. Всего несколько часов понятного и обыденного пути, а потом…

Дракон не знал, что нас ждет, а я боялась даже пытаться представить. Может произойти все, что угодно.

Смогла ли бы я по собственной воле отправиться куда-то, допуская в том числе и собственную гибель на пути к цели? Нет. Наверное, нет. Сейчас у меня нет цели, которая бы стала столь важной. Важнее жизни.

«Еще недавно ты была готова отдать ее, свою жизнь, за возможность получить покой», — вынужденно напомнила я себе.

Не признать это было нельзя. Да, но кое-что изменилось. У тех серости и беспросветности, в которых я существовала, появилось немного красок Ярких и режущих глаз, как этот рассвет.

— О чем ты думаешь? — вдруг спросил Дже Хён, и я вздрогнула.

Разве важно, о чем я думаю? Разве мысли ноби имеют значение?

— Я вспоминаю свои сны, — не желая говорить истину, промолвила я.

— И что же тебе снится? — вновь удивил меня вопросом дракон.

Я долго молчала, не зная до конца, хочу ли этого или нет, но потом заговорила, рассказывая Дже Хёну пусть не всю правду, но ту ее часть, которой он мог поверить. В какой-то степени…

— Мне часто снится другая жизнь, будто я сама прежде была иным человеком, жила далеко-далеко на западе, где люди выглядят иначе. У них светлая кожа, светлые глаза и совсем другие черты лица. И время там тоже иное, будущее…

— И кто ты там? — усмехнулся Дже Хён, но я не уловила, поверил он или нет, слишком сильно волновалась, впервые рассказывая кому-то о себе.

— Я? Свободная. Просто человек. Дочь, — начала перечислять и сама же задумалась, пытаясь понять, кем я была там. Кем была Таня? — Обычная девочка. Одна из многих, но свободная и чуть более счастливая. Не знающая тягот. Не ведающая, что бывает сложно.

— Странные сны, — рассмеялся он и потер подбородок, прогоняя усталость. — А я не вижу снов. Никогда.

Я искоса посмотрела на дракона, боясь спугнуть его странное настроение. Он улыбался и выглядел таким расслабленным, словно нам предстояла легкая прогулочка, а не встреча с целым кланом недружелюбно настроенных Хадже.

— Никогда?

Мой вопрос рассмешил Дже Хёна, и он посмотрел на меня, будто я сказала что-то забавное:

— А тебе всегда?

— Очень часто. — Не разделяя его эмоций, я зажмурилась, подставляя лицо первым теплым лучикам.

Мы замолчали. Дже Хёну явно не хотелось говорить что-то еще, а я не знала, о чем спрашивать. Да и надо ли? Зачем узнавать об этом человеке больше, чем нужно, если в ближайшем будущем мы простимся? Зачем это делать? Очень скоро мы станем врагами, так зачем мне все это? Только лишние страдания.

Я глубоко вздохнула и перевела взгляд на дракона, вопреки собственным мыслям осторожно, но пристально его рассматривая, чтобы запомнить каждую черточку его лица.

Дже Хён заметил мое внимание и повернул голову, но я успела вовремя спрятать взгляд, чтобы не выдать того, что таилось в глубине зрачков. Себя со стороны я видеть не могла, но чувствовала щемление в груди, как бывает, если теряешь что-то очень важное. Или кого-то.

«Он просто слишком хороший. — В последние дни я стала довольно откровенна с собой. — Хороший. И тебе это нравится… Не влюбись!»

Утро вступило в свои права, выжигая уже совсем летними лучами обломки моей надежды на лучший исход, оставляя только страх и неприятное предчувствие. Я не собиралась упоминать о них, не собиралась отговаривать Дже Хёна. Просто знала, что буду переживать и бояться каждую минуту, но лучше так, чем видеть страх еще и в глазах дракона. Дже Хён выглядел спокойным, словно ждал этого дня много лет.

— Нужно идти, — поднимаясь, произнес он и начал спускаться. Мне ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. Дже Хён часто оглядывался, наблюдая за тем, как я шагаю следом, но ни хромоты, ни неуверенности не заметил и успокоился.

* * *

Мы шли, петляя по узким тропкам, а я все пыталась заметить изменения вокруг. Казалось, чем ближе мы к землям моего клана, тем заметнее должно быть это. Но ничего странного или необычного я не видела. Единственным отличием, на которое я обратила внимание, оказалось то, что, хоть солнце и спряталось за тучи, мне с каждым часом становилось все уютнее, будто на плечи опустился теплый плед.

Так бывало дома, когда я еще знала себя как Таню. В те вечера, незадолго до происшествия с машиной, я иногда оставалась в квартире одна. Мама, как ни странно, не любила все время страдать дома и выбиралась в гости, чтобы вдоволь посудачить с очередной подругой уже на ее жилплощади. Может, кому и могло бы быть одиноко, но не мне.

Я представляла себя на острове, где никого нет. И этим островом было большое кресло в гостиной под настенным светильником. На маленький столик я составляла и складывала все, что могло понадобиться, вооружалась пледом и интересной книгой, выключала всюду свет и устраивалась в кресле. Мир сжимался до размеров светового круга от лампы; радужные блики через изломанные грани стеклянного плафона отражались в подлокотниках и большом бабушкином серванте, который мама все планировала выбросить.

Под пледом, с чашкой чая, чтение становилось священнодействием, особенно когда мне в руки попадала какая-нибудь очень интересная старенькая книжка. Многие и многие люди касались ее истрепанных страниц, проводили пальцами по пожелтевшим за годы рисункам, оставляли следы от чая или сока, от чего кое-где стирались слова и целые фразы, и приходилось долго думать над смыслом. Кто-то мог подклеить книгу бумажными полосками или скотчем, отмечая в истории свое внимание к разваливающемуся библиотечному томику.

Мне вообще нравилось бывать в библиотеке, хотя большинство книг я и так могла отыскать в Интернете. Сидеть в кресле под пледом, попивая горячий чай из громадной кружки, казалось очень странно в компании ноутбука или планшета, а вот книга всегда идеально вписывалась в подобные часы одиночества. Я проводила пальцами по тканевой обложке со скупыми золотистыми буковками, погружаясь в мир, созданный писателем, и позволяя увлечь себя приключениями героев. Что может быть лучше, чем провести полночи в обнимку с томиком «Интергалактической полиции»? Остаться один на один с тяжеленными двумя томами злоключений графа Монте-Кристо? Обложиться, как капустными листами, повестями Агаты Кристи в мягких бледно-розовых обложках? Или втайне от мамы принести домой взятый не по порядку томик Анн и Серж Голон?

С последними всегда была беда. Как и в любой небольшой районной библиотеке, на полках никогда нельзя было найти всех книг цикла. Они или гуляли по рукам, или вообще отсутствовали в хранилище и зале. А перевод первого тома шедевра Толкиена далекого восемьдесят второго года всегда томился на полке в компании свеженьких книг.

Держать книги дома не хотела мама, жалуясь на пыль и детство, проведенное в окружении оной в доме бабушки и дедушки, вот и приходилось наведываться в библиотеку по два раза в неделю.