моя сестра, и тот кто злоумышляет на нас — ответит, то обещаю твердо. Пожалеет, что со Старицкими связался — душу вытрясу с любого!

Иван остановился, видя, как призадумался патриарх. Ведь ему очертили позицию, вот только что она передовая, а не основная, тот не знал. А потому нужно заставить его выйти на «чистую воду».

— Разве я объявлял царя Василия что он не является государем Всея Руси? Не было такого — я посчитал его выбранным одними боярами царем, но без Земского Собора. И буду считать его законным царем, если выбор будет соборным, только и всего. И сейчас готов ему помогать всем своим войском, чтобы изгнать ляхов и самозванца, грамоту направил, а почто ответа на нее нет?! Гордыня князя Шуйского не велит с князем Старицким говорить, зазнался? Но так тогда другой разговор пойти может, благо городов за мной втрое больше стало, чем у царя.

— Грамоту я привез тебе, государь Дмитровский и Старицкий, — патриарх резко сбавил тон, который стал почти участливым. — Царь Василий Иванович наделит тебя великим княжеством Тверским, что станет удельным, и другими городами по твоему выбору…

— Ты в уме, отче, чтобы меня Шуйский уделом жаловал?! Да кто он такой — правнука государя Иоанна Великого «одаривать»?! Не смеши — подачек не приму! Пусть все по чести и совести будет — одной Земле Нашей решать, кто царем по праву станет, а не думским горлопанам, которые от одного царька к другому перебегают, за куском сладким и шапкой боярской!

Иван сделал вид, что разъярен, моментально понизив в обращении патриарха, и тот моментально это осознал. И теперь обозначив непримиримую позицию, перешел к главной задаче — нужно было склонить патриарха Гермогена на свою сторону, а для этого предъявить ему очень весомые аргументы, благо таковые имелись…

Глава 39

— Так и удавить могут, али на кол посадят…

Никогда еще Василию Михайловичу не было так страшно — творились воистину ужасные вещи. Государь Дмитровский и Старицкий Иоанн Владимирович издал указы, один другого страшнее. В первом своем обращении объявлял, что со всех городов и волостей созывает ополчение, дабы изгнать «богомерзких ляхов, что вместе с самозванцем с Маринкой Мнишек несут погибель Земле Русской».

Вот только порядок сбора ратников был совсем иной, чем раньше, необычный. Каждые десять крестьянских дворов должны были сообща выставить одного стрельца — здорового и крепкого мужика, нестарых лет, стойкого в вере и клятве. Ибо если такой умрет от тягот или хворостей, а паче того изменит, на сторону самозванца перебежит, али удерет незнамо куда, то взамен будут должны нового ратника выдать, доброго, взамен худого. И оного стрельца должны были снарядить и вооружить в установленном порядке, одеть в кафтан стрелецкий с бронею, выдать корма на годичную службу и жалования в размере двенадцати рублей на весь срок. Кроме того, семье, если таковая у стрельца есть, то припасами всяким обеспечить жену и деток малых. А убьют мужа, то содержать сирот и вдову общинно, всем миром. Понятно, что отбирать в стрельцы селяне теперь будут здоровых и холостых парней, чтобы многократно расходы не понести. А ежели чего у ратника не будет, то выдадут из казны, а со всех дворов деньги за то удержат с прибавкой, если в срок не рассчитаются.

Всех холопов боевых, что владельцы прежде на волю отпустили, а также «людей охочих» в «наборные стрелецкие полки» обязывали прийти немедленно, дабы «гулящими» их не признали, или хуже того — «татями шатучими», сиречь разбойниками. Они все казенное должны были получать, корма всякие в изобилии, и деньги те же — рубль копейками в месяц. И служить так должны семь лет, а после каждому давали на обзаведение корову, инвентарь какой-никакой, земли дюжину десятин и освобождение от податей. Как сказывали, таких людишек каждый день в Дмитров приходило чуть ли не столько же, как и ратников ополчения. Со всех сел и городов свозили для них припасы всяческие — зерно, сукно, свинец, порох, пищали, овес с сеном, крупу и сало, муку и многое другое, что перечислять долго.

Дворяне и дети боярские должны были выходить как прежде — конно, людно и оружно. Разорение многих пока не затронуло — собиралась поместная конница довольно быстро, ведь многие уклонились от службы царю Василию. Но тут перечить нельзя — само дворянство решало в городах, что всем идти. А кто похочет вдругорядь дома отсидеться, то таких вотчин и поместий живо лишать будут, и честным детям боярским передадут за службу верную. И как послухи сообщали — поднялись жильцы, дворяне и дети боярские, с сыновьями выходили, что в новики вышли, с боевыми холопами, коих выставляли одного с полусотни десятин поднятой пашни. Разрешено было идти в поход в тегилеях, если брони нет, в «бумажных» шапках, но обязательно с луками. А корма брать на месяц, потом на казенном коште все будут. По три-четыре конные сотни сводились в «хоругви», и воевали на татарский али казацкий манер. Выскакивали набегами, стреляли из луков, громили обозы с фуражом и припасами, что в Тушино вереницами шли — «лисовчики» и казаки уже не справлялись с этими разбоями.

Второй указ был не менее грозен — все те бояре и дворяне, что служат самозванцу, вотчин и поместий лишатся через два месяца, если не уйдут в Дмитров охотою. А те, кто останется — бесчестными станут — имущества лишатся и смерды приписаны будут, и в Сибирь навечно сосланы, с чадами и домочадцами. Даже если погибнет в рядах войска Лжедмитрия, то с семьей поступят также — в опалу вся уйдет. Такой суровости никто не ожидал, и начало боярство с дворянством разбегаться в разные стороны, как ошпаренные кипятком тараканы. Многих ловили, казнили по приказу «царя», но остановить беглецов было невозможно — удирали в Дмитров, кланяясь князю Старицкому. И стало понятно, кому на Руси царем быть — сама Земля выбрала тем своего царя, законного, корня государя Иоанна Васильевича, коего сто лет тому назад Великим нарекли, за собирание земель русских.

И в Москве тоже такое было — бояре и дворяне принялись удирать, но уже не в Тушино — в Дмитров и Троице-Сергиевскую Лавру, что на сторону князя Старицкого встала, и где еще одно войско собиралось, под защитой крепких каменных стен с башнями. Так же было и в Александровской слободе, где прежде царь Иван Васильевич со своими опричниками обитал — туда ратники с волжских городов приходили.

И как воевать с государем Дмитровским, князем Старицким?

Три крепости, где рати собираются, вытянулись в одну линию и недалеко — и сорока верст не будет